Развенчание мифа о голландской тюрьме

Красивые здания, аккуратные газоны и клумбы, спортивные площадки, вкусная еда, прекрасное медобслуживание: так многие иностранцы представляют себе голландские исправительные учреждения. А какова реальность?

Вблизи города Veenhuizen расположен музей истории голландской тюрьмы, а рядом с ним находится действующая мужская тюрьма. Одно из её строений, пустующее последние несколько лет, стало частью музея. Здесь можно узнать, как живут сегодня голландские заключённые. Недавно я побывали там, и сейчас постараюсь как можно точнее и подробнее передать всё, что видела и слышала. Наш экскурсовода Герда начала свой рассказ так: “Существует миф, что в тюрьмах нашей богатой и толерантной страны живётся припеваючи. Курорт, да и только! Даже многие голландцы убеждены в этом. Но мне, как тюремному надзирателю на пенсии, эта тема известна не понаслышке. И вот, что я скажу: ”Ни за что, ни за какие деньги, я не согласилась бы даже день провести здесь в качестве заключённой!” Сочетание ”ни за что”, она повторила по крайней мере пять раз.

Наша групп вошла в здание, где мы увидели длинный коридор со множеством дверей, ведущих в камеры. Большинство одноместные, но есть и двухместные. Камеры на двоих существуют с 2000 года, и обсуждение парламентом этого нововведения было бурным и длительным. В итоге двухместные ‘номера’ утвердили. Но, как выяснилось сейчас из рассказа Герды, используют их мало. “В основном при нехватке мест. Или по желанию самого заключённого. Или по медицинским причинам: например, если у одного постояльца случаются припадки удушья или эпилепсии, то сокамерника просят наблюдать за его состоянием. Впрочем, двухместные предназначены далеко не для всех: например, буйных туда не помещают”.

Площадь камер на одного и двух человек одинаковая: около 10 кв. м. В двухместной установлены двухъярусные кровати. Очень маленький туалет ограждён перегородкой, там же кран и раковина. В одноместной же унитаз стоит без всякого ограждения, просто как стул!

Герда рассказала, что туалетную бумагу выдают не рулонами, а небольшими порциями. Почему?! “Из соображений безопасности. Может, кто-то из протеста или ради забавы засунет рулон в унитаз? Зубную щётку и пасту также выдают через окошечко в двери, дважды день. Мало ли что придёт зэку в голову? Поэтому стремятся к тому, чтобы у него в наличии было как можно меньше предметов”. Я вижу в камерах радио и интересуюсь: “А где же телевизор?” Герда: ”Телевизор и холодильник можно взять в аренду за 4-5 евро в неделю. Равно как и компьютер, но только для игр. Доступа к интернету в застенках нет, а значит нет возможности пользоваться электронной почтой, социальными сетями и пр. Переписка с родными и друзьями происходит как в старые добрые времена: написанное от руки письмо в конверте. Если же сиделец заочно учится, он может использовать компьютер в специальном помещении. Но доступ он получает лишь к сайтам, имеющим отношение к его учёбе”.

Мобильные телефоны разрешены, но только с SIM-картой, приобретённой в той же родной тюрьме — с тем чтобы разговоры могли прослушиваться. “Однако, постояльцы всё же умудряются иметь обычные симки,” — сообщила Герда. “Их каким-то образом передают при свиданиях. Да что там: даже наркотики передают: и не только для употребления, но и сбыта. Как именно осуществляются подобные манипуляции, сказать не могу. Но с глотателями капсул мне приходилось сталкиваться ни раз… Неужели никогда не слышали об этом явлении? Злоумышленник глотает капсулы с кокаином, чтобы, например, незаметно переправить их на самолёте из одной страны в другую. Опорожнив по прибытии кишечник, получает обратно заветный товар. Очень рискованная авантюра: ведь капсулы в желудке могут и разорваться. Если у нас, смотрителей, возникали подозрения, что сиделец хранит наркотики, то камеру и его самого тут же обыскивали. Но он часто опережал нас и глотал. Случалось, это сходило ему с рук: умел искусно притвориться невинным. Но если его всё же помещали в карцер, то следили за его естественными отправлениями. Сам спускать воду в туалете он не мог, и его быстро уличали… Извините за малоприятные подробности!”

Нам показали и сам карцер. Пустая камера с унитазом – и в самом дел, без слива, соответствующая кнопка находится в комнате надзирателей. На полу матрас. Герда: “Днём на этом месте стоит диванчик, в 17:30 его заменяют матрасом”. “Читать можно?” – спросила я. “Конечно! Вот уж на это ограничений нет. И библиотека у нас очень хорошая”. На стене я заметила большую чёрную доску. Что это? “Изобретение одного психиатра”, — разъяснила экскурсовод. “Согласно его концепции заключённые должны иметь возможность в любой момент записывать свои переживания, что легче всего сделать мелом на доске. Вот мы и повесили доски во всех камерах. Но никто ими не пользовался, зря деньги потратили. Потом мы убрали их, сохранив для истории лишь одну: здесь, в карцере”.

В отдельной комнате мы увидели странную кровать, предназначенную явно ни для сна. Ремни, верёвки, металлические кольца… Герда: “Это кровать-велосипед. Уже не помню, откуда взялось такое название. А предназначена она для усмирения буйных”. Наш экскурсовод, она же бывшая надзирательница, говорила о своих недавних подопечных без тени тепла или сочувствия. Скорее даже со злостью, более того – почти с ненавистью. Неужели не попадались люди, оступившиеся по ошибке или вовсе без вины виноватые? И кстати, каков контингент заключённых? Герда: “А как вы сами думаете: кто сидит в тюрьме? Убийцы, насильники (в том числе педофилы) , особо крупные воры или растратчики… Сидят также за попытку убийства, причинение вреда здоровью, жестокое обращение. В общем, по-всякому. Педофилам здесь приходиться нелегко, остальные постояльцы их ненавидят, могут и избить. Поэтому их нередко обеспечивают дополнительной охраной”.

Каждый обитатель застенок имеет право два раза в неделю принимать посетителей. Для этой цели выделен большой зал со столиками. Узник и гость (или гости) садятся по разные стороны такого столика. Иногда их разделяет прозрачная перегородка: например, если заключённый склонен к агрессии. А бывает, что он сам предпочитает общение через преграду.

После свидания постояльца тщательно обыскивают, тем не менее – как Герда уже упоминала – полностью исключить нелегальные передачи не удаётся. Посещение жены или подруги проходят иначе: паре предоставляют отдельную комнату, надзор отсутствует. Свидетельства о браке или доказательства, что партнёры состоят в гражданском браке, не требуется. Верят на слово. Но это не означает, что зэк (напоминаю, что речь идёт о мужской тюрьме) может каждый раз принимать новую подружку: руководство заведения строго следит за этим. Так что непостоянство и измены тюрьма не поощряет! Если в гости приходят дети, то встречу устраивают в особых помещениях, с тем чтобы маленькие гости как можно меньше ощутили тяжёлую тюремную обстановку. Для посещения адвокатов и социальных работников имеются свои правила.

Распорядок дня в застенках строгий и незыблемый. В 7:30 подъём, душ, завтрак. Потом работа, прогулка, по желанию учёба и просто свободное время. Работают в среднем двадцать часов в неделю. В основном в мастерских по дереву или металлу, тут же при тюрьме. Или трудятся на близлежащих фермах. В 17:00 горячий обед в общей столовой. А в 17:30 все обязаны вернуться в камеры, которые запираются на замок. Герда: “Ни на минуту позже! Даже если, в тот момент душевно беседуешь с товарищем. Или не успел съесть десерт. Или забыл книгу в учебной комнате. Никаких поблажек – всё бросай и поторапливайся… В восемь вечера через окошко в двери передают чашку чая или кофе. И всё: до следующего утра! Даже, когда на улице жара 35 град., изволь сидеть в духоте. Вентиляторы при этом мало помогают. А кондиционеров нет ”.
“Как гуляют?”, — спросила я. Так же как на картине Ван Гога – бредут по кругу? “Нет, зачем же?” — удивилась Герда. А немного подумав, возразила самой себе: “Впрочем, случается, что именно так и прогуливаются. А в основном ходят туда-сюда: кто в одиночку, кто в компании…”.

Ван Гог. Прогулка заключённых

Площадка для прогулок выглядела вполне прилично: трава, деревья, цветы. Она показалась бы уютной и привлекательной, если бы находилась в другом месте. Но здесь, за высоким забором, на фоне здания тюрьмы, она казалась мрачной и даже угрожающей. Рядом я заметила небольшое футбольное поле. “Играют в футбол? Значит, формируют команды? Тренируются?” “Теоретически это возможно,” – ответила Герда, — но я такого не наблюдала. Просто гоняют несколько человек с мячом”. И снова я заметила в её глазах смесь неприязни с презрением. Может, надзирателю и не полагается быть добрым?

Очевидно, Герда сама поняла, что слишком негативна, и сменила тему: “По желанию сидельца его навещает духовный наставник. К религиозным традициям начальство и штат относятся с должным уважением. Например, если заключённый мусульманского вероисповедания соблюдает Рамадан, то в его камере временно устанавливают микроволновую печь, чтобы он имел возможность разогреть обед на закате и восходе солнца. И кстати, о еде. Кормят у нас вкусно и полноценно. Считаются с диетами и личными предпочтениями. И медицинская помощь на высоте. Домашний врач и дантист принимают на территории, а при серьёзном заболевании зэка кладут в вольную больницу. С охраной или без, в зависимости от его тюремной репутации.

Экскурсия подошла к концу. В целом миф почти подтвердился: здоровое питание, отличное медобслуживание, хорошая библиотека, зелёный двор, посильная работа, возможность учиться и заниматься спортом. Но увидев место лишения свободы в реальности, я невольно сняла розовые очки. Раньше я и сама иногда думала: а что если ненадолго попасть за решётку? Интересно… Оказалось, что совсем неинтересно, а грустно и страшно. Разумеется, по сравнению со многими другими странами в нидерландских застенках живётся вполне комфортно. В этом плане к ним вполне подошло бы определение ‘трёхзвёздочная’. А то и ‘пятизвёздочная’. Но только это не гостиница или санаторий, а тюрьма. И этим всё сказано.