Парижские электронные письма. Часть 4

IFФранция. Вид с борта вертолета.

В домах фермеров я узнал некоторые весьма любопытные явления современного быта французов.  На стене в одном доме висели непонятные для меня медные предметы в виде закрытой кастрюли на длинной деревянной ручке. Оказывается это для обогрева постели перед сном. Басинуар называется. Внутрь кладут горячую золу из камина, и подкладывают на некоторое время между матрасом и простыней.

Ночуя в фермерском доме, я услышал, что настенные часы отбивают количество часов, но два раза с минутным интервалом. Это для удобства. Когда они бьют первый раз, спросонья не сразу начинаешь считать удары. Зато второй раз уже не ошибешься. Говорят, что это удобство практикуется не только во Франции.

В глубинке Франции были в гостях у пары немолодых людей, которые вдвоем живут в собственном замке на берегу реки. Вокруг только поля.  Они были парижанами, муж всю жизнь работал художником по изготовлению рекламы, а женщина была декоратрисой.  Лет пятнадцать назад купили по дешевке заброшенный замок, который снаружи был ничего, а внутри им пришлось потрудиться. Замок традиционной конструкции с четырьмя круглыми башнями по углам.  Сколько этажей — определить трудно. Много огромных комнат, которые все устроены как спальни. На стенах картины, а кругом старинные предметы и маленькие коллекции. Мне сказали, что сейчас в замке кроме хозяев никого нет, разве что привидения.  Я облазил весь замок от подвала до чердака.  Приведений не встретил, но случайно зашел в комнату, где одевали настоящую живую принцессу.  Ей было около восемнадцати лет, и прислуге столько же. Они совершенно меня не смущаясь продолжали что-то подшивать на платье.  Я обошел девушек, осматривая их, как музейный экспонат. Когда вернулся в зал, хозяева с моими друзьями уже ели в сухомятку торт. Спросил хозяйку, уверена ли она, что в замке никого нет. Она говорит: «А-а, значит принцессу уже привезли!». Все вместе пошли смотреть, но не в замке, а вышли во двор, где был большой, но невысокий амбар. В этом амбаре обитатели замка устроили сцену, небольшой зрительный зал, кухню, душ и туалеты. Молодежь из семей местных дворян устраивают здесь балы. В этот раз бал был посвящен введению в аристократический круг новой персоны — юной принцессы, достигшей достаточного возраста.

В летнее время эта пара приглашает к себе много друзей, которые устраиваются на несколько дней, а некоторые — на все лето.  Мест, где спать, в замке предостаточно.

После мы еще останавливались возле других замков и соборов. Возле одного из них я увидел странный каменный сарай цилиндрической формы, а внутри отверстия, как бойницы, но вовнутрь. Что такое, спрашиваю. Французы мне как для дитя объясняют, что это голубятня. Ну, говорю, что французские помещики голубей гоняли, как мальчишки? Мне отвечают — и сейчас гоняют, потому что едят. Раньше ведь не было холодильников. А голубь всегда свежий. Так привыкли, что и горожане сейчас покупают в магазинах, где дичь продают.

Это все было районе Франции, расположенном в 500 км на юго-запад от Парижа. Здесь у Жан-Юда ферма, оставшаяся ему в наследство от отца. Поля, площадью около 20 гектар, и небольшой виноградник. Жан-Юд сам делает из винограда коньяк. Французы делают три вида напитков: вино, Пино и коньяк. Пино — это смесь вина с коньяком и подается всегда, как аперитив. Фермерский дом используется как дача. Поля и хозяйство астроном арендует местному крестьянину, но ни тот, ни другой от этого не имеют большого дохода. Мой друг объяснил, что мы находимся сейчас в бедном районе Франции. Есть и богатые области. Все определяет качество земли.  Действительно, проезжая в других концах страны, я заметил разницу в качестве жизни обитателей французских деревень. Общая тенденция — север богаче юга, за исключением богатых горных районов и злачных мест таких, как Ницца. Но Нормандия и Бретань — это уже бедный север страны.

IFНормандия. По другую сторону этой речки — Англия.

Все это Жан-Юд рассказывал мне за бутылкой вина, когда мы сидели вечером возле камина, который здорово дымил, потому что редко используется. Мы пили уже вторую бутылку, и я ему заметил, что мы, русские, обычно произносим тосты. В этот момент мой директор рассказывал что-то об истории Франции. Тогда он поднял бокал и произнес: «За то, чтобы немцы не прошли!». Мой рассказ о том, как я помню нашествие Наполеона в Смоленск, я завершил тостом «За то, чтобы французы не прошли!». К ночи, уже не знаю на каком языке я рассказал анекдот о наших «новых русских».  Жан-Юд произнес тост «За то, чтобы русские не прошли!», и мы пошли спать.

На утро я предложил своим попутчикам помощь в приготовлении еды. Жан-Юд меня спрашивает, умею ли я. Я сказал, что помыть салат, например, могу. Он спрашивает, как я это собираюсь делать. Я рассказал, что под краном пополоскаю букет, а потом буду резать. Тогда он сам стал это делать и объяснять, что помыть нужно каждый листок отдельно, потом высушить в ручной центрифуге. Показал мне весь этот процесс. Я сказал, что до ручной центрифуги для сушки салата мы еще не доросли, а сам подумал, зачем нам этот хлам еще. В конце дела Жан-Юд отметил, что приготовление пищи для француза — это ритуал, и вмешиваться в него они никому не позволяют.

На следующий день мы снова были в дороге. Несколько раз попадались горожане на шикарных машинах, а сверху, на крыше закреплены в вертикальном положении несколько велосипедов. Я такое у же видел в Париже по направлению к Булонскому лесу. Это французы едут кататься на велосипедах на природу, а не где попало.  Здесь я увидел один раз, потом еще несколько раз странные прицепы за легковыми машинами. Совсем узкий, но высокий домик на колесах с маленьким окошечком спереди. На походную дачу совсем непохоже. Я в качестве юмора заметил моим попутчикам, что французы так избалованы, что даже туалет с собой возят. Но они мне без всякого юмора объяснили, что это люди везут с собой свою лошадь, а поскольку такие прицепы встречаются несколько раз и все в одном направлении, это означает, что где-то поблизости на выходные дни будет проводиться соревнование любителей верховой езды.

На третий день мы поехали на атлантическое побережье Франции.  Я уже стал замечать крыши города Ля Рошель, когда Жан-Юд за рулем произнес, что нужно заранее включить отопление, и круто повернул вправо. Мы въехали на заросшую травой огороженную территорию и остановились возле обычного дачного дома. Это наследство жены Жан-Юда. Дачный дом оказался еще лучше благоустроен, чем фермерская лачуга с камином, газовой плитой, водопроводом и шестью комнатами. Здесь же застекленная веранда, деревянные полы и другие удобства. Но главное преимущество — центральное отопление. Когда вечером мы снова приехали сюда, чтобы переночевать, в доме было уже жарко.

IFLa Rochelle

Порт Ля Рошель расположен так, что его трудно рассмотреть. Но хорошо известные башни форта видны сразу, как только выходишь к океану. Они отгораживают старый порт, который сейчас используется только для прогулочных яхт. Вглядываясь в море, я не понимал, где же там океан, поскольку вдали везде виднелась суша. Мой француз объяснил, что Ля Рошель окружен островами, но если хорошенько всмотреться в горизонт, то можно заметить его кусок, свободный от суши — это и есть выход в Атлантический океан.

Город Ля Рошель небольшой. В центре дома двухэтажные и трехэтажные, а окраина вся одноэтажная. Особенностью места является то, что стены домов совсем белые. Жан-Юд объяснил, что ветер и соль моря здесь не дают обжиться грибкам, которые и придают серый цвет домам почти во всей Франции. В летнее время сюда, в окрестности Ля Рошель на побережье прибывает лавина отдыхающих со всей Франции. Здесь проходит одна из первых железных дорог страны. Поэтому район очень обжитый. Даже есть промышленность — делают скоростные поезда ТэЖэВэ.

Для меня более любопытно было увидеть здесь, как выращивают устриц. Они и в естественных условиях растут в море сами по себе, но не достигают интересных размеров. К тому же естественно выросших устриц очень трудно отделить от камней — так крепко они прирастают. Поэтому делают так. Сначала длинные палки втыкают в морское дно, чтобы на них зародились маленькие ракушки — будущие устрицы. Затем их стряхивают в наглухо зашитые сетки размером в наши подушки. Сетки эти укладывают на жерди, закрепленные на некотором расстоянии от дна моря в месте, где прилив сменяет отлив каждые шесть часов. Во время прилива устрицы растут в морской воде, а во время отлива проходят рабочие, встряхивают и переворачивают сетки с ракушками, чтобы они не приросли друг к другу и к сетке. Все это по-французски называется устричный парк.

Наутро мы отправились в сторону Парижа. По пути заезжали в несколько знаменитых замков Луары. Это уже музеи.  Их там очень много. Мы посетили четыре из них. Они очень разные и удивительные.  Один замок стоит прямо на самой реке. Воды реки втекают под арки, на которых стоит замок, а с другой стороны с шумом вытекают. Нам повезло тем, что перед этим во Франции шли дожди и реки вышли из берегов. Зрелище, которое предстало перед нами, — мощное бурное течение, омывающее замок, не увидишь на фотографиях в альбоме, который я купил в киоске возле замка.

В районе реки Луары и ее притоков довольно много лесов, как их называет мой француз. По нашему это лиственные перелески, довольно густые и невысокие. Я поделился своим мнением с собеседником. Он все равно настаивал на том, что это леса, тем более, что в этих местах все короли Франции всегда устраивали королевскую охоту.  Несколько раз, мы пробирались через королевские леса, чтобы пройти к замку напрямик от места стоянки машины. Тишина и замкнутость пространства позволяла немного помечтать. А вдруг сейчас навстречу на лошадях выедет король со свитой… Нет же! Попадаются только такие же, как и мы — бродячие зеваки.

Возле замка-музея и внутри толпятся туристы. В основном японцы. Жан-Юд вдруг говорит, что вон там подальше — русские туристы. Я подошел — действительно наши. Мне уже даже странно было услышать так много русского языка — экскурсовод говорил без акцента. Вдруг меня озадачило, как же мой друг на таком большом расстоянии расслышал и распознал русскую речь. А я, говорит, их по одежде за сто метров узнаю. У них качество одежды такое, как мы, французы, одевались лет двадцать назад.

Возвращаясь в Париж и разглядывая через окно машины ландшафт, я любовался пронзительной желтизной полей люцерны. Мне показалось, что ее уж слишком много выращивают во Франции. Жан-Юд на мой вопрос ответил, что это заказ европейского сообщества. Оно приплачивает фермерам, выращивающим люцерну. Так ослабляется давление французов на рынке зерна. Во Франции хлеб производится с большим избытком, и они снижают на него цены. Конкурентам это не нравится.

Николай Емельянов.

Чтобы быть в курсе всех наших новостей,   приглашаем Вас

путешествовать вместе с нами: http://travelreal.ru/puteshestvuem-vmeste

Если вам понравилась наша статья, поделитесь, пожалуйста, ею с вашими друзьями в соц.сетях. Спасибо.
К записи "Парижские электронные письма. Часть 4" есть 1 комментарий
  1. Валерий Протасов:

    Николай,

    замечательные и познавательные заметки. Классный язык, легко читается. Как будто еще раз побывал в Париже и Франции. Когда это было?

    Визуально мы знакомы по встречам курса. Надеюсь еще не раз встретиться.

    Валерий

Оставить свой комментарий

Поиск
Гид самостоятельного путешественника
Travelata.ru
Главные новости недели
Путешественникам: гороскоп на 2017 год
Фото дня
Бронируем билеты и отели
Наши лица за границей
Лучшие путешествия от наших партнеров
Для взрослых
Магазин сайта «Путешествия с удовольствием»
Hardcover Book MockUp UVA
Рубрики
Рейтинг@Mail.ru

Посетите наши страницы в социальных сетях!

ВКонтакте.      Facebook.      Одноклассники.      RSS.
Вверх
© 2024    Копирование материалов сайта разрешено только при наличии активной ссылки   //    Войти