Парижские электронные письма. Часть 3

Поехали смотреть Версальский дворец. Как только вышли из машины, сразу пошел сильный дождь. Пошли смотреть: Арло под зонтом, я под своей тряпочкой, которая когда-то была китайским зонтом, купленным на рынке в Лужниках.  Дворец удивляет своими гигантскими размерами и своим неестественным расположением. Возвышенное место, на котором дворец и озеро. Сразу возникает вопрос: как тут «на горе» держится вода.  Понятно: все время закачивают. Оранжерея, каналы, фонтаны. Арло все время с гордостью говорил, что это была очень оригинальная идея короля — построить новый город на пустом месте на котором трудно что-то строить, и построить что-нибудь крупное и необычное — просто для удовольствия и для развлечения. И потом, по словам Арло, весь мир стал подражать, но нигде ничего лучшего, мол не получилось. Либо по размерам меньше, либо по красоте уступает. Так под дождем, то-есть под тряпочкой, обошел вокруг Версальского дворца.

Потом вернулись к Арло домой и за стол. Угощения были, как обычно: по-очереди по одному блюду. Даже к мясу ничего не подали. Просто кусок мяса, а когда тарелки убрали, подали салат. Забыл сказать, что у Николь в гостях меня спросили, пробовал ли я кушать улиток. Когда узнали, что нет, восприняли это как свое упущение, и пока мы смотрели Версаль, Даниель (жена Арло) купила и приготовила улиток. Нормальная еда, есть можно. На вкус ни на что не похоже. Физические свойства, примерно как немного недоваренная рыба. Но очень много специй на оливковом масле, и на вкус в основном чувствуются одни специи.  Едят их так. Выковыривают специальной спицей из ракушки единым куском и кладут на ломтик хлеба. Затем поливают тем маслом, которое там еще в ракушке осталось. И вместе с этим хлебом жуют.

В 10 часов вечера я запросился домой и Арло меня отвез на машине. Я подозревал, что в эти дни в Париже что-то происходит. Вернувшись в свое общежитие в 11 часов вечера, я тут-же вышел снова в город и пошел пешком в сторону центра. И увидел такое, чего никак не ожидал. На всех улицах, через которые я шел, каждые 100 метров располагался вокально-инструментальный молодежный оркестр. Каждый громко играл бит-музыку. А кругом все с криками танцевали.  И так оказалось во всем Париже. Я дошел пешком до центра города.  Везде тоже самое. На улицах толпы народа, все гуляют, поют, танцуют и кричат. Что бросалось в глаза, и чему было трудно поверить, что все трезвые!

Пошел на набережную Сены слушать и смотреть концерт. Это было совсем необычное зрелище. Играли на инструменте, который состоит из огромного количества колоколов и колокольчиков. Играл один человек с помощью рычагов и веревочек, нажимая на рычаги и педали руками и ногами. Музыка сопровождалась потрясающим фейерверком, который запускали с острова. Такого фейерверка я еще никогда не видел. Разнообразие и обилие узоров и цветов, какое невозможно себе вообразить, пока этого не увидишь. При этом фейерверк издает интересные звуки, похожие на разговор на китайском языке. Все вместе создает такое сильное впечатление, что полностью отключаешься от реального мира, захваченный этими звуками и зрелищем. Оказывается это в Париже праздник музыки. Только в 2 часа гуляние стало затихать.

Однажды в субботу был на концерте в Сорбонне.  Там раз или два в месяц дают концерты старинной музыки и вокала. Исполнители — студенты музыковедческого факультета Сорбонны и одновременно профессиональные музыканты или певцы.  Концерты проходят в обычной аудитории с доской и мелом.  Удивительно то, что об этих концертах объявляется на весь Париж в еженедельнике «Официальное бюро спектаклей», но приходят на концерт всегда примерно одно и тоже число слушателей — примерно 80 — 100 человек. В этот раз выступали певица и три музыканта (все — молодые женщины) — арфа и клавесин. Композиторы 16-17 веков, итальянцы и французы. Обстановка, как всегда — домашняя.  В этом визите необычно было то, что сидел я в двух метрах от музыкантов.  Рассматривая исполнительниц, удивлялся тому, что они были совсем непричесанными, а одна даже с немытыми волосами (может быть это такая парижская мода).  Концерты всегда объявляют со свободным входом. На самом деле всегда приходится немного раскошеливаться. И в этот раз устроили перерыв и девушка, смущаясь, объявила, что концерт никем не субсидируется, и поставила на стол корзинку, которую передавали по залу, и каждый бросал туда несколько монет.  Перед одной песней певица сделала пояснение. Композитор Джакомо Коррисими настолько был под впечатлением сцены смерти Марии Стюарт, что написал песню «Жалкая смерть Марии Стюарт». Ужас заключался в том, как пояснила певица, что отрубленную голову палач поднял за волосы, показал всем присутствующим, потом бросил на землю. Голова катилась, а губы еще десять минут после этого шевелились. И певица запела … 

После этого концерта я успел к началу мессы в Нотр-Дам. Было интересно, но пения было не слишком много. Зато разглядел всех служителей. Много молодых ребят. Всякие национальности.  Пытался записывать на магнитофон, но мне все время мешали японцы, которые все очень громко разговаривали.

Париж. Нотр-Дам вечером.

Вернувшись в понедельник на работу, узнал, что молодой парень, работавший со мной в институте в одной комнате, Ксавье, уехал на военную службу. У него был выбор, как ее провести.  Он выбрал вместо одного года нормальной солдатской жизни два года работы на острове в Малайзии на станции наблюдений искусственных спутников. Это почти та же наука, которой он занимался до сих пор. В связи с его отъездом теперь его стол и компьютер в моем распоряжении. Так что я стал работать с тех пор одновременно на двух компьютерах.

Французы меня не оставляют в покое. В субботу 9 мая был в гостях у одной сотрудницы института. В доме было любопытно побывать, но разговоры были слишком серьезные — это семья астрофизика, а они во всех странах очень важные люди. Зато перед визитом эта сотрудница со своей очень веселой сестрой покатали меня по пригороду Парижа.  Мы искали сооружения французского архитектора Леду.  Нашли одно такое место на карте.  Чтобы приблизиться, пришлось пешком забраться на огромную гору с перепадом высоты, как у нас от Москвы-реки до университета. Для пожилых дам это было нелегко.  Наверху нас ожидало разочарование — этот самый музыкальный павильон архитектора Леду оказался на территории частного владения, и нас туда не впустили. Компенсацией был прекрасный вид с высокого холма на Париж с необычной стороны.

Во время одного из визитов к Николь и Оливье я познакомился с их автомобильным хозяйством.  В семье два автомобиля. Начал я с «Вольво». Сначала Оливье отвез меня в более спокойное от движения место, где я в первый раз сел за руль этой огромной и мощной машины. Потом, убедившись в невысокой степени риска, он направил меня на более насыщенные движением дороги. Во время этой поездки меня приводили в ужас три необычные вещи: габариты этого «блина», узость полос для движения и непривычный стиль приоритета на перекрестках. Два раза я создал затор на перекрестке. Вернулся к дому я уже за рулем. Николь нас расспросила об этом аттракционе и предложила поводить ее «Пежо-205». За рулем этой машины я себя чувствовал увереннее — она меньше по габаритам и не такая сумасшедшая по мощности.

Мне друзья уже показали дворец в Версале. Но мне захотелось еще там побывать. В воскресенье поехал сам в Версаль смотреть фонтаны с музыкой. Пышный парк и огромный дворец заставляют сразу обо всем забыть. Но фонтаны немного разочаровали. Я ожидал увидеть модуляцию струй музыкой, как это сделано в Дефансе. Здесь просто много небольших красивых фонтанов.  Музыка подобрана очень хорошо, но качество воспроизведения не идеальное. Птицы в парке, наверное, тоже это заметили и пытаются изо всех компенсировать этот недостаток своим пением. Я записал на магнитофон — слышно, как птичьи голоса иногда перекрывают музыку.  Как обычно, старался разглядеть все в деталях. Удивительного достаточно — для этого все здесь и строилось. Одна только деталь. Рассматривал я огромный странный сад с южными растениями, посаженными в бочках с землей. Вдруг сзади налетает стая русских туристов с длинным экскурсоводом во главе.  Горластый такой, даже птицы притихли. Но еще больше притих я сам, когда услышал: «… видите, этот сад совсем не такой, как мы с вами видели вчера в Лондоне, а завтра в Брюсселе …». Я подумал, а что это я здесь делаю?  Вышел в город, выпил чашку кофе — полегчало.

На майские праздники у меня была потрясающая поездка — четыре дня по Франции. Меня возил на своей машине мой здешний директор, Жан-Юд. С нами была еще его дочь Мари-Элен, ей двадцать лет.  Впечатления очень богатые. Мы были в нескольких разных районах Франции, я разговаривал с интересными людьми разных профессий, в том числе с фермером и даже с одним профессиональным самогонщиком, который имеет лицензию. Это его работа. Желающие во всей округе везут к нему перегонять свое вино на коньяк.

Франция. Вид с борта самолета.

Уже в глубинке Франции мы съехали с автострады и поехали по деревенским дорогам, которые получше наших подмосковных шоссе. Но оказалось, что в выходные дни эти дороги не предназначены для таких путешествий. Сначала в одном городке, в котором мы остановились, чтобы пообедать, нигде не могли припарковаться. Дело в том, что здесь была крупная областная ярмарка «брокантов», по нашему — старьевщиков. Позже, проезжая между двумя небольшими деревнями дорогу нам преградил указатель «объезд» с очень странным изображением велосипеда. Блуждая по дорогам, а они все асфальтированные, мы стали замечать, что по обочинам идут люди в том же направлении. Чем дальше, тем больше. Дальше люди просто стояли сплошными рядами с обоих сторон. Наконец, мы подъехали под деревянные ворота, на которых было крупно написано: «Финиш». Люди явно выражали неудовольствие нашим пассажем, а сзади нас догонял весь потный велосипедист — победитель.

Еле выбрались на чуть более значительную дорогу. Вдруг я увидел справа предупреждающую надпись: «наводнение». Действительно, через двести метров дорога уходила под воду — накануне во Франции выпало очень много осадков. Машина, на которой мы ехали, Ситроен-XM, имела гидравлическую подвеску. Жан-Юд повернул ручку на приборной доске и автомобиль, приподнявшись над колесами, как на цыпочках, преодолел неожиданное препятствие.  Через некоторое время мы все же добрались до нашей первой цели — дома кузена моего начальника.

Кузен Жан-Юда — фермер, все делает один, обрабатывает 46 гектар земли. У него три трактора и один комбайн.  Возле дома много всякой домашней живности для пропитания и легковая машина.  Дом снаружи неказистый. Когда заходишь, сразу оказываешься в большой комнате, которая одновременно служит гостинной, столовой и кухней. Две плиты — одна для дров, другая газовая.  Камин есть, но не используется.  Нас сразу посадили за стол. Обед был обычный и традиционный для любой французской семьи. Особенность этой традиции в том, что все блюда подают отдельно. Сначала холодная мясная закуска только с хлебом. Потом горячее мясо без салата и без гарнира. Дальше салат с уксусом. Отдельно сыр с хлебом. В конце — пирожное в сухомятку. На этом трапеза заканчивается. Вино наливают все время. Только салат едят без вина.

Разговоры были в основном на две темы: различия в стилях жизни наших народов и об экономическом состоянии французских фермеров.  Главная их забота сейчас — это правильное реагирование на изменение цен на рынке зерна. Еще они боятся, что Россия, наконец, начнет правильно осваивать свои земли, выйдет на мировой рынок, цены на зерно в Европе упадут, и французское фермерское хозяйство рухнет.

Жан-Юд, рассуждая о современном мировом порядке, заключил, что после краха коммунистического режима в России стало некому противостоять американскому давлению в экономике и политике. Остаются только Япония и Франция, так как остальные страны западной Европы, по его мнению, проамериканские. Что касается культуры, то весь западный мир, включая Японию, сдался англоязычному засилью американцев и англичан. Только Франция отстаивает влияние французского языка и своей самобытной культуры на мировой порядок. В других странах западной Европы деловым и научным языком стал английский. Во Франции во всех научных институтах и практикуется только французский язык. Единственное в мире учреждение, изготавливающее и публикующее астрономические эфемериды на французском языке — это парижский институт Бюро долгот, в котором мы с Жан-Юдом работаем, он директором, а я прикомандированным научным сотрудником. Поэтому нас никогда не закроют и будут платить.

Я пытался задавать вопросы о проблемах безработицы и иммигрантов во Франции. Жан-Юд и другие собеседники объясняли, что эти проблемы в стране в принципе решены. Безработные имеют достаточные средства для проживания и нормального питания. Что касается иммигрантов, то приток их сейчас мизерный. Чернокожее население Франции экономически живет благополучно. Проблемы, которые иногда искусственно выдвигают по национальному вопросу носят только идеологический характер.

Окончание следует…

Николай Емельянов.

Чтобы быть в курсе всех наших новостей,   приглашаем Вас

путешествовать вместе с нами: http://travelreal.ru/puteshestvuem-vmeste