Парижские электронные письма.Часть 2

Первые знакомства с коллегами и приобретение новых друзей не приводили сразу к узнаванию особенностей французского характера. Скорее я убеждался, что в научной среде разных стран не много различий.  Мои московские коллеги убеждали меня раньше, что французы довольно скрытные, мало о себе рассказывают, никогда не приглашают к себе домой и не испытывают большого любопытства к иностранцам даже прибывшим из-за «железного занавеса».  Мне же посчастливилось столкнуться с исключениями из этих в общем-то близких к истине оценок.  Свою роль в этом сыграло мое, мягко говоря, нескрываемое любопытство.  Оно нравилось французам, давало им повод похвастаться по праву своей замечательной страной. Мне повезло подружиться с весьма общительными парижанами, которые в свою очередь проявляли хотя и сдержанное, но настойчивое любопытство к русскому коллеге, который, как я понимал, не совсем соответствовал их представлениям о русских людях.

Иногда вместе с кем-нибудь из моих французских друзей я отравлялся гулять по городу, пытаясь найти что-нибудь необычное. Мне нравилось, что такое узнавание новых для меня районов не было похоже на туристический осмотр. Одним из необычных районов Парижа является Ля Дефанс. Другое место в городе, где целый район представляет собой архитектурную особенность, это окрестности улицы Берси на юго-востоке Парижа. В первый раз я там побывал с моим другом, французом Оливье. Он мне сразу заявил, что Берси — это самое последнее достижение архитектуры Парижа. Строительство района закончено два-три года назад. Первое, что сразу бросается в глаза — это суперсовременное замысловатое высокое и длинное здание в виде стены, одним своим концом выступающее прямо в Сену. Это — Министерство финансов Франции. То самое, которое когда-то занимало часть Лувра. На крыше нового здания министерства легко разглядеть вертолетную площадку, у подножия имеется пристань для пароходов. Деньги — слишком серьезный предмет, и здесь требуются все средства доставки. На случай, если кому-то из служителей денежных мешков воздушный и водный виды транспорта покажутся ненадежными, совсем рядом находится железнодорожный вокзал Гар-де-Льон. Отсюда скоростные поезда со скоростью 300 км в час с полным комфортом доставляют пассажиров в крупнейшие города Франции — Лион, Авиньон, Марсель.  Гордость за эту скорость еще не остыла у французов. Они важно произносят аббревиатуру названия своих скоростных линий — Тэ Же Ве.

От здания министерства мы прошли дальше. Догадываюсь, что шли вдоль Сены, хотя она отсюда и не видна. Постепенно постройки переходят в парк с замысловатыми галереями, прудами и арками. В парке стоят огромные деревья — платаны. Оливье мне объяснил, что когда-то здесь были огромный склад и завод по расфасовке вина. В парке еще остались рельсы, по которым возили на тачках бочки с вином. Росли деревья, создававшие необходимую для вина тень. Район был грязный и криминогенный.  В какой-то момент все снесли, кроме деревьев, и устроили парк. Из парка видны кругом современные дома, но они не слишком высокие. Оливье объяснил, что при современной застройке города преследуется концепция не нарушать однородность Парижа. На краю парка расположено очень замысловатое современное здание Американского культурного центра. Оливье сказал, что культуры там нет, потому что там вообще никого нет, слишком дорогое оказалось дело обосноваться в таком здании, и не нашлось охотников.  А дом — образец очень интересной новой архитектуры. По другую сторону парка виднеется странная конструкция огромного ангара, стены которого, слегка наклонные, являются газонами с травой. Как трава держится при таком наклоне стены, Оливье объяснить не смог. Сказал только, что это спортивный зал.  Прошли через весь парк до конца и обратно.

Из парка пошли на вокзал посмотреть на скоростные поезда. Сначала поднялись на второй этаж в шикарный ресторан, поражающий старинным внутренним убранством. Попадаешь сразу в прошлый век. Дубовые стены, мраморный пол, медная фурнитура, кожаные диваны. Над спинками диванов странные ажурные медные конструкции, назначение которых я не смог угадать. Оказывается туда нужно класть шубу твоей дамы, перед тем, как устроиться на диванах. Шубы у нас не было, дамы тоже. Поэтому мы уселись в роскошных кожаных креслах, ожидая, пока нам принесут кофе. Было время рассмотреть потолок. Орнамент стиля барокко окружает картины с пейзажами знаменитых мест Франции.  Из окна ресторана виден перрон, современность которого выдают только обтекаемые носы скоростных поездов. После кофе в качестве экскурсантов прошлись по всему ресторану. Официант предложил нам набор буклетов на любом языке, кроме русского. В буклете рассказывается история Лионского вокзала и этого знаменитого ресторана, который, впрочем, называется «Голубой экспресс». 

Играя роль пассажиров, вошли в вагон скоростного поезда, который отправлялся через пять минут. Уют и комфорт. Тишина и мягкое интимное освещение. Бархатные кресла с высокими спинками расположены так, что есть место для ног любой длины. Пассажиры сидят лицом друг у другу. Оливье сказал, что также тихо здесь и когда поезд несется с огромной скоростью, и также — никакого качания или вибраций. Пришлось выйти — билетов до Лиона у нас не было.

Уже молча прошли вдоль перрона и вдруг я увидел странное зрелище: по платформам товарного поезда спокойно едет легковая машина, без задержки переезжая с одного вагона на другой.  Оливье посмотрел и сказал, что это «кушетки для машин». Увидев мой раскрытый рот, он пояснил, что если тебе не хочется крутить баранку даже по скоростной автотрассе, можно оставить свою машину на перроне, ее посадят в твой же поезд, а ты с комфортом попивая любимый спиртной напиток можешь ехать в любой крупный город Франции, включая Ниццу. А там уже разъезжать на своей машине. Эта услуга, оказывается, пользуется спросом и стоит относительно недорого — железнодорожный билет для авто стоит не больше, чем для ее владельца. Мои мечты прервал Оливье — нужно ехать. Меня ждут с визитом в его доме.

Это был уже не первый визит в дом моих друзей, Николь и Ольвье. К этому времени я побывал в гостях уже в нескольких французских семьях. Меня приглашали всегда к моему удивлению, поскольку понаслышке я знал, что французы никогда не приглашают к себе в дом. Все мои визиты были примерно похожими, поэтому самым интересным был первый. Николь и Оливье пригласили меня в субботу провести с ними день «в семье». Предупредили, чтобы приехал без всяких подарков и цветов.  Они меня встретили в пригороде Парижа на станции RER, ближайшей к их дому, и мы сразу поехали в монастырь за свежими курами. Монахини выращивают кур в экологически чистых условиях для продажи . Позвонили, и к нам вышла очень веселая пожилая монахиня. Долго с нами разговаривала.  Когда ее познакомили со мной, рассказала, что главный поп монастыря ездил недавно в Россию к нашим православным на какую-то встречу в рамках кампании за дружбу всех религий. Она подарила мне три открытки с видами монастыря, хотя обычно они все только продают, так как еле сводят концы с концами, как мне рассказала Николь.

Из монастыря сразу поехали на местный рынок закупать продукты. Там Оливье замучил меня вопросами, какая еда мне больше нравится. Например, что я больше люблю — ветчину вблизи кости бедра или вблизи кости лодыжки. Купили для меня попробовать устриц и еще всякой всячины.  Торт выбирали очень долго, потому что я никак не мог понять разницы между шоколадом «тонкого вкуса» и шоколадом, ароматизированным маслом какао.  Зато я побывал на маленькой пекарне внутри этого кондитерского магазина. Пекарь продемонстрировал мне несколько машин для формовки булочек. Долго и с гордостью объяснял, где он берет муку для своих изделий. Оказывается сорт хлеба, также, как и вина, зависит не только от сорта муки, но и от того, в каком районе Франции произрастает зерно. А сортов муки у них здесь множество, и французы знают их названия.

Потом поехали домой к Николь и Оливье.  Двухэтажный их дом стоит на территории площадью 15 соток и занят в основном газонами и деревцами. Курицу Оливье стал готовить на улице на углях и вертеле, которое вращалось само от заводной пружины. Обедали на улице на большом стеклянном столе. Начали с устриц. Открывали ракушку и ели то, что внутри.  Мне показалось, что она сырая. Я так и спрашиваю: «А она что?  Сырая?» Они долго смеялись. Их сырыми и едят. Тогда я спрашиваю:  «А почему соленые? Их засаливают?». Они смеются еще больше — это соль моря, говорят, очень полезно. Но много я их съесть не смог.

За столом сначала был разговор о еде и национальных привычках. Потом я попросил Оливье рассказать мне подробнее о том, как он стал старшим выпускающим редактором газеты «France soir» (Вечерняя Франция). Он рассказал всю свою историю, начиная от службы в армии. Все же потом разговор снова скатился на любимую тему французов. Поводом оказался мой вопрос: Пино — это сорт винограда, место его произрастания или способ приготовления напитка? Оказалось, что это то, другое и третье, в зависимости от контекста.  Я спросил, это их обычная суббота?  Николь говорит, что все, как обычно, только они так долго не сидят за едой.

Николь мне долго рассказывала про проблему с молодежью, что все идет не известно куда, так как почти вся молодежь фактически безработная. Формально многие работают как стажеры, но без зарплаты. Потом их увольняют и берут новых. Снова без зарплаты. Благо, что молодежи много, и деваться им некуда. Все живут на иждивении родителей, а которые не могут доить родителей — бедствуют: наркота и самоубийства.

После обеда мы с Оливье вдвоем поехали смотреть местные гипермаркеты. Оказывается гипермаркеты запрещены в Париже, они есть только в пригороде. Цены на этих гипермаркетах такие же, как и в городе, но качество выше, так как здесь они продают все для «своих».  Туристов нет, и публика вся какая-то расслабленная. Все гуляют и улыбаются. К гипермаркетам можно подъехать только на машине.

По возвращении слушали музыку.  В десять часов вечера сели снова обедать. Я вдруг обнаружил, что ничего в доме не посмотрел в смысле бытовой техники. Друзья стали с увлечением показывать мне обычные приборы.  Особенно гордились посудомоечной машиной и удивлялись, что у меня в Москве такой нет. В полночь они отвезли меня в общежитие.

Потом я еще не раз бывал в доме у Николь и Оливье. Однажды это произошло так.  В субботу у мня было намерение пойти в институт поработать.  Уже совсем собрался, как зазвонил телефон, и Оливье, говорит:  «Одевай джинсы, через полчаса я за тобой заеду». Сначала, как обычно, поехали на закупки. Когда приехали к дому, я увидел во дворе газонокосилку. Оливье извинился, что ему придется немного пошуметь, так как трава на газонах давно не кошена, а машина эта на бензиновом двигателе — шумит.  Тогда я сам завел мотор и «поехал» по лужайке. Оливье сначала с изумлением смотрел на меня, а потом принес мне другую рубашку, так как моя быстро стала насквозь мокрая от пота.

Вечером в этот день я проговорился, что еще не пробовал настоящего французского шампанского. Оливье откупорил одну бутылку, затем в разговоре я и не заметил, как она кончилась, и раздался хлопок от другой. Вкус этих двух шампанских вин оказался различный и заметно отличался от вкуса Советского шампанского. В час ночи меня выгрузили возле моего общежития.

Все же большинство выходных дней я проводил в одиночестве. С первых же дней обнаружил, что в Париже проводятся концерты органной музыки бесплатно в нескольких католических церквях.  Посещая довольно часто эти концерты, я не мог избавиться от устойчивого впечатления весьма посредственного, если не сказать хуже, качества звучания органа.  В некоторых соборах периодически слышен из-под земли гул метро.  По крайней мере в нашем зале имени Чайковского в Москве звук значительно лучше.  Обнаружилась еще одна странность, естественная, впрочем, для католических церквей — все слушатели сидят спиной к органу и неловко оглядываются, чтобы аплодировать исполнителю.  Продолжительность таких органных концертов обычно бывает около часа. После этого сразу начинается месса.

Мессы проходят одинаково во всех соборах, продолжительностью около часа.  В первый раз я отсидел всю мессу целиком.  Сценарий ее состоит из проповедей священника и молитв хором, молитв молча и всеобщего пения под орган. В некоторых соборах очень красиво поют монахини, иногда аккомпанируя себе на инструментах, похожих на гусли.  Каждый раз в некоторый неожиданный для меня момент все вдруг начинают пожимать друг другу руки. В этом событии я не без удовольствия тоже принимал участие.

Однажды днем по дороге в собор на концерт я оказался возле здания парижской оперы.  Оказалось, что за невысокую плату можно зайти внутрь и осмотреть все, включая зрительный зал. В этот раз мне повезло вдвойне — двери в зал не сразу закрыли, когда там начал репетировать оркестр.  Это было здание старейшей и наиболее знаменитой из двух парижских опер — Опера Гарнье. Другое здание расположено на площади Бастилии, так и называется — Опера Бастилии.

Среди моих туристических объектов был также музей Сальвадора Дали. Этот музей почему-то по-французски называется «пространством». Меня удивило еще то, что там продаются за понятную цену подлинные произведения художника. 

На холме Монмартра есть любопытная скульптура: человек, выходящий из стены.  Изваял эту половинку человека известный французский киноактер Жан Маре.

Очень захотелось мне посетить Парижский университет, посмотреть, как проводятся здесь занятия для студентов.  Но оказалось, что это совсем не просто. Во-первых, вход во все учреждения был в это время строго регламентирован, так как все боялись терроризма.  Урны в центре города замурованы, а камеры хранения на вокзалах закрыты. Во-вторых, здесь всю весну одни какие-то каникулы следовали за другими, школьные, студенческие, а преподаватели по поводу любых каникул тоже шли в отпуск или просто не приходили на работу.  Поэтому мое посещение лекций в университете все время откладывалось. Чтобы увеличить вероятность попадания, позвонил одной моей знакомой в университет. Она случайно оказалась на месте и, конечно, говорит о каникулах.  В конце концов я все же посетил лекцию в Парижском университете. Лекция была для студентов первого курса по матанализу в большой аудитории-амфитеатре. Оказывается все происходит здесь также, как и на наших лекциях на физфаке МГУ.  Качество лекции не лучше, чем у нас. Такая же черная доска и лектор весь мелом перемазанный.

В один из выходных дней прогулялся по Булонскому лесу. Он в масштабах Парижа довольно большой.  На озерах взрослые дяди моего возраста пускают радиоуправляемые кораблики, яхты и даже подводную лодку.

После леса решил посмотреть настоящий православный собор Святого Александра Невского. Он не указан ни в одной из туристических инструкций.  Собор — маленькая копия одноименного собора в Петербурге. Народу было много, я угодил на какое-то мероприятие.  Все было как-то напряженно и невесело. Сначала даже подумал, что отпевание, но потом разглядел невесту в белом платье с длинным шлейфом, который несли молодые ребята. Другие парни в черных костюмах, выстроившись в две шеренги и поочередно сменяя друг друга, держали венцы над женихом и невестой.  Я не вынес этой сцены и удалился.

В многократных свободных прогулках по Парижу я приобрел знания гида и мог бы проводить нетрадиционный показ города туристам. С какой высокой точки, например, лучше увидеть сразу много достопримечательностей столицы мира?  Все туристы обязательно поднимаются на Эйфелеву башню.  В темное время суток при взгляде на башню из любого места города можно увидеть спонтанные и довольно яркие вспышки на ее вершине.  Не сразу  догадался я, что это современные автоматические фотоаппараты-мыльницы тщетно пытаются осветить себе своими вспышками сразу весь Париж. Другая высокая точка, куда стремятся туристические толпы, это галерея купола базилики (собора) Сакре-Кер, что величественно возвышается на холме Монмартра.  И они правы, туристы. С этой точки Париж великолепен.  Однако я бы мог посоветовать еще лучшее место, с которого можно увидеть большинство пресловутых достопримечательностей Парижа сразу.  Это место не указано в путеводителях по городу.  Нужно выйти на станции метро «Пон-неф» и сразу же войти в самый дорогой магазин Парижа — «Самаритен». Нормальный турист подумает, что там ему делать нечего, и крупно ошибется. При входе в магазин со стороны Сены конечно придется пройти возле витрин с совершенно ненужными вещами — украшениями из золота и бриллиантов. Смело проходите дальше и в глубине зала за углом найдете лифтовый холл. Поднимайтесь на последний девятый этаж, потом по обычной лестнице еще на этаж. Не обращая внимания на ресторан, ищите узкий проход на винтовую лестницу, по которой можно подняться, наконец, на крышу этого шикарного здания, похожего на корабль.  Здесь захватывает дух не от высоты, а от неожиданного узнавания последовательно одного за другим знаменитых достопримечательностей Парижа. Эйфелеву башню замечаешь сразу. Справа от нее сверкает золотым куполом собор Инвалидов. Еще правее различима полоска Елисейских полей с Триумфальной аркой. Далее крыша Опера Гарнье.  Ярко белеет на горизонте базилика Сакре-Кер на холме Монмартра.  Совсем близко расположен красивейший собор Сант-Есташ.  Продолжая вертеть головой дальше, можно сразу же заметить нелепые и неприлично голубые трубы Центра Жоржа Помпиду. Еще правее и чуть подальше виден купол Пантеона, а вблизи — очертания Дворца правосудия.  Если хорошо присмотреться, то можно узнать и Нотр-Дам (снимок внизу).

Черная башня Монпарнаса не требует напрягать зрение.  Но главное великолепие расположено прямо возле наблюдательного пункта. Это красавица Сена с ее кишащими машинами набережными и знаменитыми мостами. Другие известные места Парижа отсюда также можно разглядеть, если с ними уже знаком.  Лувр представлен в этом необычном городском ракурсе своей крышей, а площадь Шателе — башней Сан-Жак.

Мне повезло — моя командировка совпала по времени с Парижской ярмаркой.  Это ежегодное мероприятие проходит в течение двух недель в апреле-мае. Чего только там нет! Современные вещи, начиная от каминов и теплозвуконепроницаемых материалов, кончая половыми чудо-тряпками и чудо-швабрами. Оказалось, что после нашей московской телевизионной рекламы меня уже нечем удивить. Но все же очень было любопытно все посмотреть. Там мне бесплатно начистили туфли.  Спрашивали, нет ли у меня очков, а то они мне смазали бы их пылеотталкивающей смесью. Можно было полежать на массажных креслах. В одном месте мне предлагали быстро перекрасить волосы в любой другой цвет, убеждая, что это бесплатно. С трудом отказался, ибо делали это там очаровательные негритянки. Спортивные приспособления, швейные машинки, утюги и домашние токарные станки, чудо-краски и чудо-сковородки, автомобили и автоматические приспособления для вдевания нитки в ушко иголки. Невозможно все перечислить. Однако ничего не было такого супер-современного, что могло бы удивить.

Чтобы найти что-нибудь интересующее в Париже, нужно время. Например, долго не мог найти хорошего чая. Во всех магазинах — «трава».  Но потрясающий чайный магазин, где более 40 сортов чая, и можно выбрать, даже не пробуя, по описанию то, что нужно, это в центре Парижа в центре «Ле Аль». Это бывшее чрево Парижа, преобразованное в огромный подземный многоэтажный лабиринт магазинов, ресторанов и каких-то других заведений неясного назначения.  Однажды через стекло увидел людей, плавающих в бассейне.

В один из выходных дней друзья прокатили меня в Нормандию. Этот район Франции отличается от парижского пригорода двумя характеристиками. Первое — более холмистой и красивой природой, второе — менее аккуратными дорогами, подворьями и постройками. Мы посетили дом-музей Клода Моне.  Там совершенно потрясающий сад импрессионистов. Я купил его фотографии. Однако на картинах Моне цвета более правдоподобные, чем на фотографиях. Потом заехали посмотреть развалины старого замка на очень красивом ландшафте. В конце побывали в Руане — очень симпатичном провинциальном городе с архитектурой, отличающейся от парижской.  Там сходили в музей Жанны Д’Арк — именно в Руане она была сожжена.

Во время моего визита в гости к одному моему коллеге в Медоне мне рассказали, что во Франции есть единственное место, где можно остановиться с палаткой дикарем, и показали на карте это место.

Попробую описать одежду французов. Хотя это очень трудно сделать по двум причинам. Во-первых, я обращаю внимание в основном на то, что меня привлекает, во-вторых, особенности и отличия трудно описать словами. Почти все женщины — в брюках, чаще в джинсах. Если юбка, то до колена и узкая. Почти все в удлиненных пиджаках, в основном в черных или темных одноцветных.  Николь одевается очень изящно. Также брюки или узкая юбка до колена. Легкая шелковая кофточка и снова пиджаки, но не мужского стиля, а очень женственные. Один приталенный удлиненный округлых форм, другой — из материала, похожего на байку, короткий с большими подплечниками.

Конечно, в первые два месяца прогулки по Парижу дают много впечатлений. Что я вижу на улицах. Спешащие люди с избытком достоинства на лицах. Есть нищие. Много рекламы вокруг. Конечно производит сильное впечатление аккуратность во всем. Особенно в оформлении интерьера магазинов и кафе. По-прежнему не могу привыкнуть к постоянному «bonjour» то есть «здрасьте». Не могу никак научиться это произносить с их интонацией, повышающейся в конце слова.  Много машин на улицах. Ездят они медленно, очень густо в впритык друг к другу. В этих условиях правил движения явно недостаточно.  Но они как-то понимают друг друга. Двигаются очень слаженно.  Машины очень красивые. Этих марок в Москве мало. На площади вокруг Триумфальной арки я однажды как завороженный смотрел на пересечение двух потоков машин, по десять рядов в каждом. У машин одного из потоков согласно правилам был приоритет проезда. Однако другой ряд продвигался ничуть не медленнее.  Движения машин решительные, но любезные.

В многолюдных местах города можно встретить живую статую, перед которой обязательно лежит мешочек для пожертвований «на содержание статуи», как написано рядом на дощечке. Наверное, уважение к культурным ценностям в Париже столь высоко, что даже при этом довольно жалком зрелище слышен звон монет.

В субботу на одной из станций метро я услышал «токатту ре минор» Баха с отличным качеством. Думал сначала, что это хорошая запись.  Но когда приблизился, оказалось, что это парень играет на баяне.  Очень хорошо играл, очень точно. Звучало, как на органе.  Я даже бросил ему пятак.

Что касается органов, то в некоторых соборах их по два. Однажды был объявлен концерт для двух органов. Два органиста играли почти одновременно, но музыка была написана так, как-будто органы разговаривают между собой.

Более сильное впечатление у меня от другого музыкального визита.  В одной церкви был отчетный концерт органного класса «районной консерватории» одного из районов Парижа. Руководитель представил отчитывающихся учеников. Их было восемь. Весь диапазон возрастов, от мальчика до солидного старичка.  Руководитель построил всех исполнителей в ряд и каждого представил. С одним из них стояла маленькая девочка лет десяти — дочь одного из исполнителей, как я сначала подумал. А оказалось, что она одна из учениц органного класса и тоже играла.  После концерта я захотел поговорить с этой девочкой, ее зовут Люси. Но она куда-то исчезла. Тогда я поговорил с другим исполнителем и спросил, как же Люси может играть на педалях органа. Он мне объяснил, что она пока играет только двухголосные произведения, потому что ноги ее пока не достают до педалей, и играет она только двумя руками, каждой рукой на отдельной клавиатуре.

В один из выходных дней я много гулял по городу. Видел, как кругом веселится молодежь: танцуют, брейкуют, поют, выступают доморощенные циркачи. Полное ощущение праздника во всем городе. Я все время себе задавал вопрос: действительно ли это представители города или только задворки.

Однажды сижу, работаю и получаю на компьютер письмо по электронной почте, присланное из соседней комнаты от одного из моих коллег. Это Жаки приглашает меня таким образом посетить «глубокую Францию». Пишет, что в путешествие мы отправляемся с Жаки и его женой завтра 6 июня вечером в 19 часов. Оказывается это далеко от Парижа, ехать будем 4-5 часов. Приедем, уже будет темно. Цель поездки — Жаки будет проверять качество ремонта его будущей резиденции, где он будет жить, когда уйдет на пенсию.  Расположено это место в 550 км на юго-юго-запад от Парижа, много севернее Пиреней, до моря еще километров 200.

Ехали все время на скорости 160 км/час. Жаки, управляя на такой скорости еще и ел. Нам его жена, Мадлена подавала сзади бутерброды, а мы сидели впереди, ели, разговаривали и мчались. Один раз останавливались, чтобы выпить кофе в придорожном кафе. Машина у Жаки совершенно шикарная, руль с гидроусилителем, всей техникой управляет бортовой компьютер. Однажды я услышал сигнал, думал, что Жаки включил радио. А потом сразу машина человеческим голосом сообщает: «Извините, что вмешиваюсь, говорит, но у вас неплотно закрыт багажник». Скорость на дороге оказывается не бесплатная — два раза останавливались чтобы оплатить проезд по автомагистрали.

Деревня, куда мы приехали, немного напоминает наши южные деревни, но, конечно, более аккуратные. Телефоны-автоматы, кафе, как в Париже. Площади и улицы чистые, все асфальтировано.

Жаки вместе с женой и ее сестрой Анни, которая живет в Ницце, владеют бывшим фермерским хозяйством с полем в 25 гектаров. Расположено это в трех километрах от деревни. Два фермерских дома, двухэтажные. В половине одного дома они живут, приезжая, в другой половине — квартиранты. Второй дом ремонтируется для будущего времяпрепровождения на пенсии Жаки.  Дома довольно неказистые снаружи. Во дворе ничего нет, кроме газонов и одного большого сарая. Как сорняк растет бамбук.  Земля светлая, как в Крыму.  К дому приклеиваются вьюны и растут кверху. Первый раз вижу, чтобы вьюны ползли к верху сами без всяких веревочек, приклеиваясь к каменной стене. На этой «даче» у Жаки есть все необходимые бытовые приборы, включая посудомойку. Газ привозной, горячая вода из домашнего нагревателя.

За эти три дня два раза ездили осматривать окрестности и достопримечательности.  Среди них: церкви, древний шикарный замок в хорошем состоянии.  Озера, пруды. В долине небольшой речки обнаружили древнюю домну, в которой когда-то варили железо для сельского хозяйства.

Заглянули в одну церковь, а там поет самодеятельный хор, причем очень профессионально и не только церковные песни. Прослушали немного концерт. Оказывается Жаки и Мадлен большие любители оперы и сами поют. Атмосфера была очень теплая между хором и слушателями. Иногда слушатели тоже хором подпевали.

В одной деревне Жаки заходил к частному стоматологу, чтобы подлечить зуб. Меня они пригласили тоже, чтобы я посмотрел, как во Франции частные дантисты лечат зубы.  После моей поликлиники в МГУ это просто фантастика.  Кроме обычного зубоврачебного оборудования два компьютера. Один для мгновенного отображения рентгенограмм, другой — для ведения документации. Оказывается во Франции существует специальная отдельная от интернета компьютерная сеть для стоматологов. 

На двух фермах заходили к настоящим фермерам. Они по французским понятиям очень бедные, много работают, но техника очень хорошая. Один из них говорил с сильным акцентом, даже я заметил. Мне объяснили, что он родом из района, близкого в Испании — там все так говорят.  Телята у одного фермера стоят в намордниках, чтобы не ели траву, а только сосали молоко, чтобы было специальное белое телячье мясо. Другой фермер уже на пенсии. Мы с ним пили коньяк. Он, как услышал, что я из России, так весь наш разговор ругал Гитлера и Сталина одновременно. В доме на двери надпись: «двери наши узкие, но сердца широкие». По манере разговаривать фермеры похожи на наших русских деревенских людей.

Побродил я и сам один по окрестностям. Зашел на 3 километра от «дачи» Жаки.  Всюду поля и фермы. Есть участки с диким кустарником. Поля, где выгуливают скот, огорожены проволокой. Мне сказали, что проволока под напряжением, чтобы скот не перелезал. Я попробовал — действительно получил небольшой электрический удар. На обочине полей растут ярко-красные маки, как у нас васильки.

Почти все свободное от домов пространство в сельской местности занимают поля, в основном, зерновые. Жаки арендует свой участок какому-то фермеру для посевов.

В сельской местности встречаются старые колодцы, в которых вода поднимается с помощью маленьких черпаков на цепи, а цепь протянута от воды наверх. Нужно вращать ручку, чтобы цепь действовала.

Все дороги в сельской местности асфальтированные — все. Пыли совершенно нет. Машина осталась чистой за все время. Однако ветровое стекло и перед машины очень быстро покрываются останками насекомых, которые плохо отмываются даже водой с мылом.

Жаки много рассуждает о своем будущем времяпрепровождении на пенсии. Он очень горд за Францию.

Еще один визит к друзьям. В субботу к 12 часам приехал к Николь и Оливье. Угощения, музыка и т.д.  Оливье все время демонстрирует мне различные вещи для удовольствия: вина, коньяки, сигары, музыка. Все подробно рассказывает про каждую вещь. Он очень любит обставлять свою жизнь всякими мелкими, но приятным деталями.

В 13 часов приехал наш здешний директор Арло с женой Даниель. Обильный обед.  Очень заумные разговоры о молодежи, морали, воспитании, образовании. Но зато я узнал, что французов это волнует сейчас больше всего. В 17 часов Арло предложил мне посмотреть Версаль.  Сначала поехали к нему домой. Посидели полчаса, пока шел дождь.  Пытался поговорить с его детьми — школьниками. Они, как и Даниель, почти ничего не говорят. Сначала я думал, что просто они меня воспринимают как инопланетянина, но потом мне удалось найти темы для того, чтобы их разговорить. Оказалось, что я для них — не диковинка.  Просто они такие малоразговорчивые.

 Продолжение следует…

Николай Емельянов.

Чтобы быть в курсе всех наших новостей,   приглашаем Вас

путешествовать вместе с нами: http://travelreal.ru/puteshestvuem-vmeste