Еврейский Антверпен

Посетив Антверпен в пятницу или субботу, неподготовленный путешественник может испытать лёгкий шок. Перед ним откроется необычное зрелище: мужчины в чёрных костюмах и цилиндрах, молодые женщины в длинных чёрных платьях или пальто, окружённые множеством детей. Все они углублены в себя, общаются только друг с другом. Что это: машина времени, вернувшая нас в далёкое прошлое? Или съёмки фильма? Нет, это ультроортодоксальные евреи, празднующие шаббат.

Сказка или быль?

Проживая в Нидерландах с 1991 года, я периодически наведывалась в Антверпен. Обычно, по воскресеньям — с тем, чтобы посетить ту или иную выставку в Музее изящных искусств. Ортодоксов на антверпенских улицах я обнаружила лишь в 2009 году. Приехав в город в пятницу вечером, была буквально ошеломлена открывшейся передо мной картиной. В Израиле мне тогда ещё не довелось побывать, и о еврейской ортодоксальной среде я — к своему стыду — ничего не знала. Зрелище казалось таким сказочным и нереальным, что склоняло к неадекватным поступкам. Хотелось подойти к этим людям поближе, потрогать их, посмотреть в глаза. И спросить: кто вы такие? Разумеется, я этого не сделала. А позже, обратившись к интернету, поняла, что это было. И узнала, что я не единственная, пребывавшая в недоумении.

Из воспоминаний художника Владимира Любарова:  “Впервые я увидел ортодоксальных евреев в 1992 году в Антверпене, куда был приглашен на книжную ярмарку как художник-иллюстратор.  <…> Меня поселили в гостиницу, стоявшую на границе еврейского квартала. Если выходишь направо — там обычные европейцы, бельгийцы, а налево — квартал еврейских ортодоксов. Сначала я не мог понять, что это такое. Я вообще в первый раз оказался в капиталистической стране. Думал, может это у них так принято: пейсы носить, бороды длинные… Ну а потом понял, конечно, куда попал. Мне это так понравилось! Я познакомился с местными жителями, пообщался. Все они замечательно говорили по-английски. Они рассказали мне, что торгуют, держат маленькие магазинчики. <…> Тогда я и задумал сделать еврейскую серию”.

Антверпенский еврейский квартал имеет свои особенности. Он охватывает значительную территорию, тогда как подобный район в Нью-Йорке или Париже включает в себя всего лишь несколько улиц и площадей. Большинство ортодоксов Антверпена в совершенстве владеют голландским, тогда как между собой они общаются на идише. И наконец, квартал известен гигантским бизнесом бриллиантов: магазинов и мастерских ювелирных украшений там великое множество. Необходимо однако упомянуть, что в настоящее время торговлей бриллиантами заправляют индийские предприниматели. Евреев в ней почти не осталось.

Лифт без кнопок

В шаббат квартал заполнен не только местными жителями, но и туристами. Последние во все глаза смотрят на представительных мужчин, лица которых выражают покой, удовлетворение и удовольствие. Не меньше интереса вызывают и женщины —  в основном совсем молодые. В любую, даже самую жаркую погоду они носят закрытые туфли и толстые чулки. Они выглядят устало и озабоченно, что не мудрено: ведь многие из них — многодетные матери или собираются стать таковыми. Их дети тут же с ними, за всеми надо уследить. Дети похожи на маленьких взрослых, особенно забавно выглядят мальчики с пейсами и косичками, в чёрных брючках и пиджачках.

Очевидно, антверпенские евреи привыкли к туристам. А может, просто не обращают на них внимания. Но чувствуется, что к расспросам и разговорам они явно не расположены. Тем, кто хочет узнать о них больше, рекомендуется принять участие в экскурсии. Так, от нашего замечательного экскурсовода я узнала много нового.  Например, что ультраортодоксальная община Антверпена — самая большая в Европе. Её членами являются в основном хасиды, проживающие между центральным вокзалом и городским парком. Преступность в районе отсутствует: ночью можно спокойно пройтись по улице. В районе имеется пять синагог, десятки школ и множество магазинов. Но работы на всех не хватает, в частности, из-за потери алмазного бизнеса. Поэтому среди молодёжи сильны эмиграционные настроения, многие уезжают в Израиль. Не только из экономических соображений, но и из-за страха перед растущим антисемитизмом. И гид напомнил нам о теракте в брюссельском Еврейском музее в марте 2016 года.

Пошёл дождь, туристы из нашей группы поспешно раскрыли зонтики. А импозантные ортодоксы, похоже, не боятся промокнуть… “Ходить под зонтом в шаббат запрещено, — объяснил гид. Поэтому шляпы часто покрыты тонким, едва заметным, слоем полиэтилена”.  По этим же соображениям в некоторых домах имеется два лифта. Один — обычный, с кнопками. Другой же управляется голосом, им пользуются в шаббат, чтобы не нажимать на кнопку. После этих разъяснений экскурсовод перешёл к деликатной теме: интимной жизни. И рассказал удивительные вещи. Если, например, жена отказывается от секса, то муж обращается за советом к раввину. Так же поступает жена, если её благоверный нерадиво относится к своей ‘домашней работе’. Секс необходим для рождения детей, а вовсе не для удовольствия. Антиконцепция в ультроортодоксальной среде запрещена. И ещё запрещены телевизор и интернет. Допускается так называемый фильтронет – название говорит само за себя.

Фаршированная рыба

Наша прогулка закончилась к обеденному часу, и гид предложил пообедать в лучшем кашерном ресторане квартала: Hoffy’s на улице Lange Kievitstraat. Хозяин заведения радостно, но без малейшего удивления встретил толпу проголодавшихся посетителей. Вероятно, он дружен с нашим экскурсоводом, и тот поддерживает его бизнес, направляя к нему клиентов. Другие туристы это тоже поняли, и похоже, что некоторым это не понравилось. Несколько человек ушли, но спустя несколько минут вернулись. Наверно, не нашли поблизости ничего подходящего.

Ресторан выглядел довольно просто, даже чем-то напоминал столовую. Впрочем, шикарную столовую — подумала я, изучив ассортимент и цены. Все блюда были выставлены у прилавка за стеклом, там мы и сделали заказы. Потом в ожидании уселись за столики. Обслужили нас довольно быстро, но взглянув на свою тарелку, я решила, что мне принесли что-то не то. Вместо заказанной на закуску фаршированной рыбы я увидела  сероватую однородную массу, напоминающую манную кашу. После некоторых колебаний подозвала официанта, но тот убедил меня, что ошибки нет. Приступив к еде, я обнаружила, что странная закуска похожа на рыбный паштет, довольно вкусный… Но какое отношение он имеет к фирменному блюду моей покойной бабушки? Правда, я вспомнила, что её божественная фаршированная рыба была покрыта склизкой шкуркой, от которой не так просто было избавиться (бабушка при этом ворчала, что кожица тоже съедобна), да и косточки попадались. Здесь же подобных недостатков не было — уже неплохо. После основного блюда (антрекот) и десерта (яблочный штрудель) настроение поднялось ещё больше. Не только потому что хорошо посидели. Но ещё из-за того, что удалось пообщаться с местной жительницей — Риной.

Рина

Она зашла в ресторан, чтобы что-то купить для дома, но решила заодно перекусить и заняла соседний с нами столик. Двум самым бойким туристам из нашей группы удалось её разговорить. А может, она сама искала общения. Рине тридцать пять лет, у неё шестеро детей: двое сыновей и четыре дочери. Муж — контролёр на кошерность импортируемой и экспортируемой пищевой продукции. Он часто в разъездах, но из каждой командировки привозит жене подарки. “Мы влюбились друг в друга с первого взгляда”, — поведала Рина. Любопытные слушатели, разумеется, пожелали узнать, как они познакомились. Ответ удивил: “Через посредника, так называемого брачного риелтора. Так у нас заведено”. ‘Риелтор’ приходит в дом невесты, чтобы представить жениха. Правда, только на словах: сам кандидат пока вне досягаемости. После этой беседы девушка должна решить, хочет ли она увидеться с предполагаемым суженным. “Я много раз отказывалась, рассказала Рина, — потому и вышла замуж лишь в двадцать лет, у нас это считается поздно”. И продолжила: “Не обязательно договариваться о встрече сразу. Можно взять время на раздумье и использовать его, чтобы через знакомых узнать о претенденте как можно больше”. Но на встречу со своим будущим мужем Рина согласилась сразу после разговора с посредником. И, как показало будущее, приняла верное решение. Она счастлива в браке и довольна своей жизнью. Однако тревожится о будущем. Старшей дочери уже тринадцать — через три-четрые года пора задуматься о её замужестве. А потом придёт очередь других. Что если их выбор окажется ошибочным?

Вся наша группа любовалась миловидной обаятельной Риной. Я не могла оторвать глаз от её блёстящих чёрных волос. Заметив это, та разъяснила: “Это парик – таковы наши правила”.

Экскурсия закончилась, и мы оказались за пределами района. А два дня спустя я вернулась домой. Какая по счёту это была поездка в Антверпен? Пятнадцатая, а может, двадцатая? Бываю там почти каждый год, и всегда уезжаю полная впечатлений. И главным образом – о еврейском квартале.  Ультроортодоксальная среда чем-то неудержимо привлекает, хочется снова увидеть красивых задумчивых взрослых и детей в чёрном. Даже мечтаю опять попробовать странную фаршированную рыбу, не похожую на себя. В следующий раз закажу двойную порцию.