На дрейфующей станции «СП-24».

40 лет назад экспедиция газеты «Комсомольская правда» под руководством Дмитрия Шпаро первой дошла до Северного полюса на лыжах. Стартовали 16 марта с острова Генриетты, шли 76 дней. С собой были: радиостанция, навигационные приспособления, продукты, палатка, надувные лодки, спальники, одежда и другое туристическое снаряжение.

Четыре раза прилетали самолеты и сбрасывали груз — продукты на две недели и бензин для готовки пищи. Для обеспечения маршрутной группы радиосвязью, продуктами и снаряжением для авиасбросов была организована базовая группа на дрейфующей станции СП-24. В неё входили: радист Гера Иванов, запасной участник Александр Шатохин и начальник группы, радист, автор этих строк.

Я уже имел опыт жизни на дрейфующей станции СП-23, поэтому наша группа быстро обустроилась и приступила к основной задаче — радиообеспечению маршрутной группы. Нам предстояло жить вместе с полярниками на станции около трех месяцев. Дрейфующая станция СП-24 был открыта 23 мая 1978 года в 800 км севернее острова Врангеля и просуществовала до 19 ноября 1980 года.

Общий вид на дрейфующую станцию СП-24 с борта самолета.

Она в результате дрейфа прошла очень близко к Северному полюсу, а затем ее понесло в теплые воды Атлантического океана, определив ее короткий век существования. А вот льдина, на которой работала дрейфующая станция СП-22, почти 9 лет кружила по океану в канадском секторе Арктики. Первая бригада полярников на СП-24 была доставлена на льдину вертолетом МИ-8 со встроенными дополнительными топливными баками. А затем все необходимое материальное обеспечение, горючее и продукты были отгружены на льдину прямо с ледокола «Сибирь», что позволило доставить значительно больше грузов и более безопасным путем. Если бы доставка шла как обычно авиацией, то о запасах впрок не приходилось бы и мечтать. На станции поэтому были несколько запасных комплектов щитовых домиков. И вот один из комплектов был доставлен для нас на тракторе. Мы под руководством полярников собрали домик, соорудили деревянные двухэтажные нары, сделали из досок обширный стол для нашей радиоаппаратуры.

Панельные домики для полярников дрейфующей станции.

В домике при входе поставили соляровую капельную печку, а снаружи для питания печки приспособили бочку с соляркой. Благодаря этому домик быстро оттаял, прогрелся и мы почувствовали почти домашний комфорт, так как можно было теперь работать за столом раздетыми — в тренировочных костюмах.

Радисты базовой группы на СП-24 Александр Шатохин и Федор Склокин за работой в радиоэфире.

В качестве матрасов нам выдали по большому спальнику из волчих шкур, что придало комфорт и очень живописный вид нашему жилищу — ну прямо охотничий домик, а не какой-то хозблок.

Городок полярников СП-24 разбит на небольшие поселки, каждый из нескольких щитовых домиков и палаток КАПШ. В километре от административного центра станции, где на высокой мачте развивался флаг нашей страны, расположен прекрасный аэродром. Неподалеку от него жили авиационные техники, которые встречали и провожали самолеты Ан-2, Ил-14 и даже Ан-12. Свой хутор вдали от всех образовали полярники, которые исследовали океанские глубины. Мы как-то побывали у них в гостях, осмотрели прорубь во льду два на два метра с открытой водой для проведения научных работ. Хозяева этой проруби рассказали «жуткий» случай. Как-то зашли в палатку и вдруг в этот момент в проруби всплыл морж! В испуге он нырнул назад в глубину. Все стало опять тихо, как было. Но этот кошмар с мордой моржа еще долго преследовал гидрографов.

Свой поселок создала и наша базовая группа. Щитовой домик — радиорубка, рядом большая палатка, где уложено все необходимое для парашютных сбросов в ледовый лагерь. Нашу базовую точку окаймляли антенны разных диапазонов длин волн (от КВ до УКВ). Кругом паутина оттяжек, на которых, словно елочные гирлянды, висели гроздья инея.

Приближалось время первого сброса. Завхоз маршрутной группы Владимир Леденев продиктовал по радио перечень лагерного снаряжения и личных вещей, которые было необходимо подготовить. В основном это были мелочи. Палатки, лодки, радиоснаряжение — все это не нуждалось в замене, все оказалось надежным и выдержало экзамен первых трудных десятков километров.

Маршрутной группе, например, понадобились термометры: как их ни оберегали на маршруте, но все-таки разбили. Ведь каждый из лыжников нес тяжелый рюкзак весом порядка 40 килограмм, поэтому падал при ходьбе по торосам ежедневно и неоднократно. В нашем собственном хозяйстве запасных термометров не оказалось, я решил попросить их у метеоролога станции Александра Крючкова. Ему пришлось долго искать термометры на складе станции. Это и не удивительно, так как метеоданные на дрейфующей станции снимались автоматически. Но все же термометры были найдены.

Из личного снаряжения больше всех просил самый молодой участник перехода Василий Шишкарев: перчатки, носки, лыжные ботинки. Ему не повезло — это он в первый день очутился в воде. Да еще пришлось плыть несколько метров до ледяного берега, где с помощью товарищей он выбрался из купели. Сушка, а скорее вымораживание, мокрых вещей мало что дала. Вещи высохли, но соль от морской воды осталась. Из-за нее одежда и обувь, побывавшие в морской воде, постоянно отсыревали даже от влаги, выделяемой телом лыжника при ходьбе. «Подмоченное» обмундирование плохо грело, и его необходимо было заменить. Окунались в ледяную воду и другие лыжники, но никто не получил даже легкого насморка. Видимо, помогла закалка, полученная в предыдущих путешествиях по Арктике, да к тому же мобилизованность всех сил на борьбу за победу…

Очередной рейс по маршруту поселок Черский — СП-24 совершил Ил-14, который привез грузы для полярников дрейфующей станции.

Самолет ИЛ-14 садится на ледовый аэродром СП-24 для загрузки на борт очередного парашютного сброса снаряжения и продуктов для лыжников экспедиции.

На обратный рейс был запланирован сброс. Первый сброс — ответственное и необычное для летчиков мероприятие. Надо найти лагерь группы на льду океана, ловя сигналы специального радиомаяка, который несли с собой лыжники. Поэтому первый сброс возглавлял сам командир Колымо-Индигирского летного отряда, член штаба перехода Павел Сергеевич Перин, а сам сброс осуществлял профессиональный парашютист-десантник.

В самолет загрузили из штатного военного десантного обмундирования три мягких мешка-контейнера с нашими продуктами, раму с тремя канистрами авиационного бензина, запасную лыжу, запакованную в дощатый каркас. Расстояние от СП-24 до ледового лагеря, где ребята ждали самолет, всего 260 километров. Погода стояла ясная, солнечная. Но это оказалось вовсе не на руку летчикам. Яркое арктическое солнце делало тени от торосов очень резкими. Чтобы разглядеть среди этих черных пятен на ослепительно белом покрове океана фигурки людей, самолету надо предельно снижаться. Но тогда резко уменьшалась и площадь обзора, ведь скорость самолета была более 200 км/час. Все это знали полярные летчики. Однако важным подспорьем в поисках была радиосвязь и близкий УКВ-привод радиостанции «Прибой», который обычно использовали наши космонавты при приземлении. Вскоре радисты Ил-14 и ледовой группы установили прямую связь на «Прибоях». Значит, самолет точно над лагерем, и мы тут же увидели лыжников, палатку, оранжевый дым от сигнального фальшфеера (ПСНД).

Лагерь лыжной экспедиции с борта самолета.

Мне довелось самому непосредственно делать парашютный сброс под руководством нашего десантника. Вот тут уж должна быть абсолютно слаженная работа летчиков и нас. Открыли хвостовую дверь самолета, стало сильно шумно, в дверь так и засасывало. Но вот команда: «Сброс», и мы вдвоем резко и немедленно выталкиваем контейнер с грузом в рост человека в ревущее отверстие открытой двери. Он мгновенно исчезал, хлопок — и на полу резко натягивался шнур, который принудительно раскрывал малый стартовый парашют, а он в свою очередь принудительно раскрывал основной большой парашют. Все было сделано так, чтобы парашюты ни в коем случае не зацепили хвост самолета, а для нас главное — не подходить близко к краю, чтоб не засосало наружным воздухом. Потом было еще три захода, мы всё выбросили предельно аккуратно и строго по команде летчиков. Через полчаса Анатолий Мельников сообщил по радио, что все парашюты «приледнились» нормально, всё в целости и сохранности.

Разбор продуктов и снаряжения в ледовом лагере лыжников после очередного парашютного сброса.

Теперь лыжники могли отправляться дальше. А у меня после сброса еще долго тряслись руки от напряжения, да и в теле еще долго ощущалась дикая усталость.

Начальник нашей станции Игорь Попов был страстным любителем волейбола, в Санкт-Петербурге он играл за команду мастеров. И вот он придумал развлечение на станции. Мы расчистили от снежных застругов площадку под волейбол, натянули символичную сетку. И вот в апреле, когда на станции была классическая зима с температурой в минус 30 градусов и когда не пуржило и не мело, начальник станции по громкой связи всех приглашал на игру в волейбол. Моя базовая группа — 3 человека, как самые молодые, выходила первой. Ждали и других полярников. Разделившись на две команды, начинали играть.

Полярники СП-24 вышли играть в самый северный волейбол. В роли судьи — начальник станции Игорь Попов, он стоит справа в расстёгнутом тулупчике.

Игроки были в унтах или в валенках, в свитерах, а вот пуховки снимали. На головах были шапки или лыжные шапочки, на руках шерстяные двойные перчатки. Но вся эта экипировка не спасала от мороза. Каждый из нас внимательно всматривался в лица товарищей. То у одного, то у другого незаметно для самих себя начинали белеть щеки или кончики ушей и носа. Товарищи подсказывали — начинай срочно растирать. А игра продолжалась под смех и шутки. Кто победил — неважно, важно участие. Я именно тогда все-таки подморозил кончики ушей, и уже в Москве с них слезла кожа.

На станции была прекрасная библиотека, которая тщательно подбиралась еще до вылета с «большой земли». В ней помимо книг был весь набор советских литературных журналов таких, как «Иностранная литература», «Дружба народов», «Новый мир», «Октябрь», «Юность», «Роман-газета», «Крестьянка», «Искатель» и многое другое. Мы регулярно и много каждый день читали, обменивались журналами и мнениями о прочитанном. Такого мы на «большой земле» себе позволить не могли в силу обыденной занятости бесконечными домашними делами. Как обычно по вечерам в кают-компании смотрели кинофильмы. Некоторые фильмы, особенно комедии, полярники смотрели по несколько раз подряд! Но почему-то еще пользовались успехом кинофильмы с участием тогда очень молоденькой актрисы Елены Прокловой. Неслучайно, что фильм «Мимино» крутили много раз. Помните крылатую фразу из этого фильма: «Ларису Ивановну хочу». Это про нее, Проклову. Может быть, поэтому в сугубо мужском коллективе станции нравилась актриса с простой внешностью, но с ролями, наполненными семейными душевными переживаниями. Всё это напоминало полярникам о прошлой жизни в родном городе на «большой земле» и именно этого они были лишены, живя долгими месяцами на дрейфующей во льдах станции. В общем, благодаря литературе и кино, все мы жители ледового королевства регулярно эмоционально разряжались, а заодно и культурно обогащались.

Перед самым первомайским праздником от ледяного острова дрейфующей станции оторвало кусок припайного льда, на котором была часть научного снаряжения. Поэтому полярники обратились к нам за помощью. Вот как это было.

К нашему домику стремительно подкатили два снегохода «Буран».

— Ребята, есть срочное дело. Три минуты на сборы. Нужна ваша надувная лодка, — сказал Игорь Попов. Я быстро облачился в походную экипировку лыжников, захватил с собой маленькую надувную лодку, весла, легкие водонепроницаемые сапоги-чехлы, длинную веревку. Меня с ветерком доставили на край льдины. А там уже были зрители, которые приготовили свою фото- и кинотехнику, предвкушая неординарные события. Я стал немного волноваться: как-никак собравшиеся на ледяном берегу полярники выступали в роли экзаменаторов. Они хотели воочию убедиться, насколько квалифицированно я преодолею этот канал с открытой водой. И по тому, как я его преодолею, они будут судить о моих друзьях, которые шли к полюсу.

Переправа на надувной лодке методом челнока через канал с открытой водой в Северном Ледовитом океане.

Я, конечно, не первый раз форсировал такого рода преграду. Большой опыт накопила наша группа во время летней экспедиции 1973 года по западному побережью полуострова Таймыр. Тогда мы по льду, испещренному трещинами и промоинами, переходили в шхерах Минина с острова на остров в поисках следов пропавшей еще в 1913 году полярной экспедиции Владимира Русанова на шхуне «Геркулес”. Помню, как на пути в 4 километра приходилось десятки раз использовать челноком нашу лодку. Эта лодка сделана из прорезиненного шёлка, легко и быстро надувалась, весила всего 1,7 килограмма. Как известно, такого типа лодка входила в аварийный комплект оснащения советских летчиков-высотников и космонавтов.

Пока я готовился, трещина расширилась метров до пятнадцати. На том берегу, почти у самого края, стояла опутанная проводами и сильно накренившаяся рама с приборами. Было решено, что сначала переправлюсь на тот берег я, а потом Миша, хозяин этой научной установки. Мы вместе ее демонтируем, чтобы потом по частям забрать с собой. Надутую лодку спустили, вернее, положили на воду. Взяв в руки байдарочное весло и конец линя, я с разбега прыгнул в лодку размером с надувной матрац и, двигаясь по инерции, переплыл трещину. Подгребая веслом, я выбрал место для высадки. Снежное покрытие на льдине было высоким, около метра, козырьком нависало над водой. Лежа в лодке, я подкапывал его веслом, как лопатой. После этого на образовавшийся ледяной берег-приступок можно было высаживаться безбоязненно. Теперь предстояло переправиться Мише. Окружающие стали шутить, что лодка гораздо меньше этого огромного парня и если он в нее плюхнется, то она уйдет под воду. Миша и сам не очень-то верил в успех предстоящей переправы. Но тут разрядил атмосферу начальник станции:

— Миша, ты же «морж», плюнь на эту лодку, отправляйся вплавь.

После такого предложения Миша приободрился и смело прыгнул в лодку, накрыв ее своим телом. Прыгнул он расчетливо, но все же немного замочил унты: его ноги не уместились в кокпите лодки.

Пока мы демонтировали установку, берег понемногу уплывал в сторону, вдоль канала поплыли куски льда. Надо было спешить, пока трещина не расширилась еще больше и канал не забило ледяными комьями. Челноком переправили приборы, затем и сами вернулись на «родную» льдину. Операция по спасению материальных ценностей была проведена успешно. В наш адрес были даже зрительские аплодисменты.

На нашей станции была построена просторная баня. В ней сразу же была сделана настоящая парилка, где температура достигала 100 градусов. Она вмещала сразу несколько человек, можно было попариться с друзьями и хорошо провести время, как на материке. Поэтому в баню местные полярники ходили регулярно, каждый со своим микроколлективом. Особое удовольствие доставляло после парилки выбежать из бани наружу, побегать голяком по снегу и морозу минуты две — три и опять забежать в парилку. После бани традиционно шли на камбуз, чтобы отдохнуть, попить чаю. А вот для полного счастья не хватало пива, но его на станции не было.

В конце апреля арктическое солнце светило круглый день во всю свою мощь. Из-за прозрачности атмосферы освещенность поверхности ледяного покрова была просто сумасшедшая. Когда выходишь из домика, то буквально слепнешь от яркой сверкающей белизны снега, надо тут же одевать солнцезащитные очки и тогда способность глаза видеть вокруг возвращается. Если вы некоторое время оказались без очков, то рискуете получить ожёг глаз, так называемую «снежную слепоту». При таком солнце свежие торосы начинали светиться изнутри нежно-голубым светом, как будто подсвечивались неоновыми или галогеновыми электролампочками. Также при такой погоде появлялись интересные оптические эффекты, например, торосы, которые окружали станцию вдруг начинали вырастать в высоту в несколько раз. Для новичков в это время ходила самая распространенная шутка от бывалых полярников: «Смотри, смотри — на станцию двигается вал чудовищных торосов — всё, конец, надо отсюда срочно улетать»! Но все спокойно смотрели на это событие, потому что для бывалых это был всего лишь мираж. Прогретый незаходящим солнцем слой теплого воздуха оказывался зажатым между двумя слоями (снизу и сверху) холодного воздуха. Получалась своеобразная увеличительная линза, которая и приближала к вам валы торосов, находившиеся вдали на границе дрейфующей станции.

Население полярной станции СП-24 готовилось к встрече Первомая. Игорь Попов поручил комсомольцам воздвигнуть на центральной площади трибуну из снежных кирпичей. На многих домиках были вывешены красные флаги. Повар станции Павел Волков колдовал целые сутки, творя праздничный стол на 40 человек. Мы с любопытством заглядывали на камбуз, а там появлялись свежие овощи и разные другие явства, которые Павел специально приберег для праздника. Любопытных Павел выгонял: «Нечего путаться под ногами». Мы не обижались, понимали, что съедобные сюрпризы должны дождаться своего часа.

В канун праздника для ледового лагеря был сделан третий сброс продовольствия и снаряжения. Самолет Ил-14 сбросил последний парашют с грузом, когда по местному времени уже наступило 1 Мая. К этому дню лыжники отмерили 870 километров от места старта, а до Северного полюса еще осталось 580 километров.

Для первомайского сброса был подготовлен небольшой «праздничный» ящик. Он был в первом, пристрелочном парашюте, а по рации сообщили в ледовый лагерь, чтобы его содержимое немедленно занесли в палатку и обогрели. Этот ящик проделал недельный многотысячекилометровый путь из весенней Москвы. Из ВНИИ консервной и овощесушильной промышленности, который с самого начала снабжал продовольствием экспедицию, прислали в специальной бумажной упаковке красивые отборные яблоки, апельсины, свежие огурцы, репчатый лук, головки чеснока. Все это в небольших количествах, по одной — две штуки на каждого, чтобы питание в праздничные дни все же не очень отклонялось от меню, разработанного на весь маршрут. (Питание на маршруте калорийное, но однообразное: гречневая крупа, овсянка, сало, топленое масло, сухое молоко, сахар, галеты, шоколад и шоколадные конфеты, ржаные сухари, сублимированные мясо и творог. Вот и весь набор продуктов.)

Но не только сотрудники ВНИИКООПа хотели порадовать ребят. Была небольшая посылка и от Якутского обкома комсомола. В ней находились зеленый лук, ароматный балык копченого омуля, баночки с черной и красной икрой. А мы вместе с полярниками СП-24 приготовили свой праздничный подарок: буханки белого и черного хлеба, запаянные в полиэтилен. При отогреве без оболочки они восстанавливали свою свежесть.

— Какой русский не любит поесть супа с хлебушком! А? — С этими словами Павел Волков подошел к палатке, где мы укладывали продукты в контейнеры. В руках у него были две ледяные шайбы-лепешки — замороженные в кастрюлях гороховый суп и свекольный борщ.

— А за вторым зайдите ко мне на камбуз с пустой кастрюлей перед самым вылетом. Я приготовил тушеное мясо с жареной картошкой, — сказал Павел.

Как быть? Вчера во время радиосвязи Дмитрий Шпаро предупредил нас, чтобы ничего сверх продиктованного списка мы не присылали. Мы решили не посылать лыжникам икру, балык, чтобы не дискредитировать уж совсем научную программу питания. Но все-таки подарки из Москвы и от полярников станции мы послали. В душе понимали, что не лыжники существуют для разных научных программ, а, наоборот, эти научные программы, в том числе и программы по питанию, приняты для того, чтобы ребята как можно успешнее выполнили свою главную задачу. Пусть 1 Мая у них будет такой же праздничный стол, как и на «большой земле», как это могло быть в Москве!

В конце апреля у меня был День рождения. Зная хитрые привычки полярников приходить с поздравлениями на день раньше, чтобы достались «сливки», я притворился больным, никого не принимал. Зато на следующий день я внезапно выздоровел и весело большим коллективом отметил свои 33 года. На праздничную поляну кроме всего прочего выкатил черную и красную икру, от которой до этого категорически отказались лыжники на маршруте. С ледового лагеря я в тот вечер получил теплые поздравления. Участник маршрутной группы Василий Шишкарев написал мне поздравление в стихотворной форме. Оно, по-моему, было очень удачным — понравилось не только мне. Поэтому не случайно, каждый раз, когда наша экспедиция очередной раз собирается в Москве вместе, мы просим Василия прочесть эти стихи. Вот они:

Рты пораскрывали белые медведи –

Здесь, у них, на льдине День рождения Феди.

Нет бы в ресторане, в баре, у камина,

Надо ж в океане, на какой-то льдине.

 

Здесь среди торосов, белой мглы и трещин

Острым стал вопросом недостаток женщин.

Ах, вы пол прекрасный! Жизни украшенье!

Ведь без вас не праздник даже День рожденья.

А посмотришь шире — нету и перцовки,

Поцелуй в эфире просто две восьмерки.

Никакой житухи на макушке света,

Сон на четверть уха, наслаждений нету.

Остается как-то на одно надеяться,

Завести контакты с белою медведицей.

Рты пораскрывали белые медведи –

Здесь, у них, на льдине День рожденья Феди.

 

Приближался финиш экспедиции. На СП-24 заранее прилетели из Москвы журналисты и VIP-персоны для участия в торжественной церемонии на Северном полюсе. Все они разместились на СП-24. Среди прочих гостей был Андрей Вознесенский и Юрий Сенкевич. В ожидании полета на Северный полюс они прожили вместе с нами несколько дней на станции, мы их часто видели на камбузе. Так и подмывало запросто с ними пообщаться. Сенкевич как всегда был общителен, разговаривал со всеми без проблем. Конечно, особое внимание привлекал Андрей Вознесенский. Он был молчалив, но улыбчив, смотрел на нас внимательно, но как-то поверх нас. Так и казалось, что у Андрея в голове шел беспрерывно творческий процесс — рождались стихи. Как-то вечером он забрел к нам в радиорубку во время связи с маршрутной группой. Я сразу же ради него включил громкую связь, шли обычные переговоры между мной и Дмитрием Шпаро. Он немного послушал живые голоса с ледового лагеря лыжников, что-то спросил у нас и ушел, чтобы нам не мешать. Да, потом уже в Москве Андрей Вознесенский напечатал в центральной прессе целый цикл замечательных стихов про Северный полюс, про нашу лыжную экспедицию. Одно из стихотворений легло в основу песни на музыку Александры Пахмутовой. Поводом для создания этих стихов послужил тот факт, что во время третьего сброса Василий Песков (корреспондент «Комсомольской правды») был на борту самолета, делавшего сброс, и сбросил лыжникам символ православной весны — семь подмосковных веточек вербы — по одной для каждого лыжника.

Вот эта песня:

На полюс не пускают слабонервных.

Но сердце здесь от нежности замрёт —

Когда нам с неба бросит ветку вербы

Почтовый пролетевший самолёт.

Припев:

Налево — юг, направо — юг,

и сзади — юг, и прямо — юг,

А сверху что-то очень голубое…

Налево — друг, направо — друг,

из белых вьюг откликнись, друг,

один на полюсе не воин.

Ах, верба, подмосковная ты верба,

Далёко ты на север забралась.

На свете есть красивее, наверно,

Но нет на свете севернее нас.

Mы (базовые группы экспедиции) на Ан-2 первыми прилетели, как говорили летчики, «на аэродром подскока», расположенный всего лишь в сотне километрах от полюса.

Участники базовых групп экспедиции на аэродроме подскока к Северному полюсу. Крайний справа — Федор Склокин.

Летчики выбрали отличную льдину — ровную и длинную. На ней за полчаса была развернута базовая экспедиционная радиостанция. Мы установили прямую связь с Москвой, где круглосуточно следил за нами наш коллега радиолюбитель Геннадий Шуленин. В Москве, конечно, тоже ждали сообщения о достижении полюса. Наконец-то, во время очередного радиосеанса Анатолий Мельников вышел в эфир со словами: «Мы на полюсе! Мы на полюсе!» Начались поздравления! Все были возбуждены до предела. Срочно передали это долгожданное сообщение в Москву и на СП-24. Спустя десять минут, быстро свернув нашу радиостанцию, мы уже летели на сам полюс. А здесь была низкая облачность, туман. Все боялись, как бы погода совсем не испортилась для посадки самолетов. Целый час мы кружили над «макушкой» Земли, прежде чем сесть в полукилометре от оранжевой палатки лыжников. Летчики и пассажиры пошли навстречу маршрутной группе. Посередине нашего короткого встречного пути мы, спустя два с половиной месяца, обнялись с теми, кого провожали на старте экспедиции с острова Генриетты, кто проложил самую северную и самую трудную лыжню к сердцу Арктики.

Участники экспедиции на Северном полюсе наконец-то смогли расслабиться и отпраздновать ее окончание.

Потом мы разбили невдалеке лагерь на старой крепкой льдине, поставили походную радиомачту, развернули радиостанцию и целые сутки посменно работали в эфире со всеми радиолюбителями мира, сообщая им о финише перехода. Вдруг на короткое время показалось солнце. Штурманы перехода Юрий Хмелевский и Владимир Рахманов, а также базовый участник Михаил Деев, произвели астронавигационные измерения и подтвердили, что все мы находимся на Северном полюсе. Через некоторое время мы внезапно услышали мерный гул, который все нарастал и приближался к нашему полюсному лагерю. Вдруг из-под облаков вынырнул огромный четырехмоторный самолет. Он вдруг приветственно помахал своими крыльями, сбросил нам вымпел с запиской о том, что они, наши полярные военные летчики, на двух самолетах специально прилетели приветствовать всех нас на Северном полюсе. Это были наши самолеты из эскадрильи стратегической Дальней авиации. Они выполняли свою боевую задачу — выход самолетов на ледовый лагерь в центральной Арктике за пару тысяч километров от аэродрома. И самолеты вышли на нас!

Советский военный самолет дальней авиации летит над Северным полюсом и над походной палаткой лыжников.

Они-то и подтвердили, что мы действительно находимся на Северном полюсе. Второй самолет летал выше облачности, а первый — ниже облаков. На втором кругу первый самолет сделал сверхточное тренировочное бомбометание в виде парашютного сброса в каких-то 20 метрах от палатки радистов. В посылке были несколько больших консервных банок с обычным компотом, который мы , все участники полюсной акции, с удовольствием употребили по назначению.

Затем был еще третий круг, самолет снизился и летел на минимальной высоте. Казалось, что не только воздух зловеще сотрясался и вибрировал, но и сам лед под нашими ногами тоже вибрировал и всех нас сильно вдавливало и прижимало воздушным слоем, находящимся под фюзеляжем пролетавшего самолета. Был еще и последний круг, самолет помахал крыльями и они улетели домой. Вокруг стало опять тихо-тихо. Но спустя некоторое время вдруг опять стали слышны какие-то посторонние негромкие звуки, как будто там, за торосами, стал работать дизель. Поработал, поработал около получаса и смолк. Как потом выяснилось, эта была наша военная подводная лодка, которая тоже выполняла свою боевую задачу — выход «инкогнито» на ледовый лагерь, затерянный на просторах Ледовитого океана.

Прилетели с дрейфующей станции СП-24 еще две «Аннушки», привезли всех участников торжественной церемонии.

В палатке лыжников на финише экспедиции на Северном полюсе. Слева направо:

1.- начальник экспедиции лыжников Дмитрий Шпаро;

2.-поэт Андрей Вознесенский;

3.-ведущий «Клуба путешественников» Центрального телевидения Юрий Сенкевич.

Был красочный митинг, под звуки гимна был поднят Государственный флаг СССР, затем были приветствия VIP-гостей. Потом по традиции полярников с помощью бура выпилили метровый столбик из льдины, на которой был расположен последний ледовый лагерь экспедиции -.

Вот она — на Северном полюсе рукотворная ось Земли. Крайний справа — Дмитрий Шпаро, посередине стоит с фотоаппаратом Василий Песков.

Дымовой шашкой расчертили от этой рукотворной «земной оси», поставленной на лед, меридианы и параллели. По одной из параллелей все, взявшись за руки, бегом совершили кругосветное путешествие, затем второе, третье …

Самое короткое в мире кругосветное путешествие — бегом вокруг рукотворной оси Северного полюса.

Голубоватый ледяной столбик, ставший «земной осью», флагшток с Государственном флагом СССР, специальный герметический непотопляемый контейнер с документами экспедиции и с реликвиями Ленинского комсомола — все это осталось на льдине и должно было еще долго дрейфовать по Ледовитому океану, а, может быть, и по Атлантическому океану, так как все льдины, находящиеся в районе Северного полюса, океанским течением выносятся в теплые воды Атлантики. Министерство связи СССР выпустило памятный почтовый конверт, посвященный дрейфующей станции «СП-24».

Памятный почтовый конверт СП-24 с посвящением от начальника станции Игоря Константиновича Попова.

а также памятную почтовую открытку, посвященную достижению Северного полюса лыжной экспедиции «Комсомольской правды».

Памятная почтовая открытка полярной экспедиции с автографами всех ее участников (лыжников и базовых радистов).

Автор Федор Склокин

Если вам понравилась наша статья, поделитесь, пожалуйста, ею с вашими друзьями в соц.сетях. Спасибо.
К записи "На дрейфующей станции «СП-24»." есть 1 комментарий
  1. Татьяна Бойко-Назарова:

    Вас читать интереснее, чем даже Джека Лондона.

Оставить свой комментарий

Посетите наши страницы в социальных сетях!

ВКонтакте.      Facebook.      Одноклассники.      RSS.
Вверх
© 2024    Копирование материалов сайта разрешено только при наличии активной ссылки   //    Войти